Потрясающая красота

Сара рассказывала о встрече с Сетом, говорила, что скучает по нему и по ушедшей безмятежной жизни. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь наступит такой конец?..

Саре нравилась и новая работа, и люди, с которыми приходилось встречаться. Однако держалась она по-прежнему замкнуто, все еще стеснялась общения, не хотела встречаться с подругами, ведь о них с Сетом шушукались на каждом углу. Но это еще что! Вот в марте начнется суд, будет еще хуже. Сет с адвокатами все прикидывали, как лучше поступить — добиваться отсрочки слушания дела или, напротив, поторопить события. В конце концов Сет решил, что чем раньше он с этим разделается, тем лучше. Однако его стресс с каждым днем лишь усугублялся. Сара тоже ходила сама не своя.

Беседа переходила с предмета на предмет: с городских новостей на поход Сары с дочкой на «Щелкунчика». Мэгги прошлой ночью в Рождество участвовала в экуменической мессе в Кафедральном соборе. Зародившаяся между Мэгги и Сарой дружба стала для них сюрпризом, радостью, которую им подарило майское землетрясение.

Они вышли из «Сан-Франциско» в пять. Сара подбросила Мэгги до угла ее квартала и уехала. Хотелось сходить в кино. Она пригласила Мэгги, но та отказалась, объяснив, что устала и хочет домой. Да и фильм, на который собиралась Сара, на ее вкус, был слишком депрессивным. Помахав рукой отъезжающей Саре, Мэгги неспешно направилась к себе. Встретив двух проституток — красивую мексиканку и трансвестита из Канзаса, живших с ней в одном доме, — Мэгги приветливо им улыбнулась. Они всегда симпатизировали ей и относились с уважением к ее монашескому сану.

У лестницы своего дома Мэгги подняла глаза и замерла как вкопанная. Перед подъездом сидел, широко улыбаясь ей, Эверетт. Он прождал ее два часа и уже начал мерзнуть. Он бы так и до смерти замерз, но, не дождавшись ее, не сдвинулся бы с места. И вот она перед ним.

Мэгги стояла, молча глядя на него, и не верила своим глазам. Эверетт медленно спустился к ней по лестнице.

— Привет, Мэгги, — мягко сказал он. — С Рождеством Христовым!

— Что вы здесь делаете? — спросила Мэгги, не сводя с него глаза. Она не знала, что еще можно сказать.

— Я сегодня утром ходил на собрание… Я рассказывал там о вас… а потом вот взял и прилетел, чтобы лично поздравить.

Мэгги кивнула. Такое объяснение принималось. От Эверетта можно было ждать чего-то в этом роде. Никто и никогда прежде ради нее не совершал таких поступков. Ей вдруг захотелось протянуть руку и дотронуться до него, убедиться, что он реальный, но она не посмела.

— Спасибо, — тихо поблагодарила она. Сердце ее бешено колотилось. — Не хотите ли пойти куда-нибудь выпить кофе? А то у меня беспорядок. — И вообще, вести его к себе неприлично. В ее единственной комнатушке главный предмет обстановки — кровать. Не застеленная.

Эверетт в ответ на ее вопрос рассмеялся:

— Неплохо бы! А то я тут у вас на лестнице совсем околел.

Они отправились в кафе, расположенное в двух шагах напротив. Мрачное снаружи, внутри оно оказалось светлым и вполне уютным, да и кормили здесь прилично. Иногда Мэгги заскакивала сюда поужинать. Мясной рулет и омлет были недурны. Кроме того, к ней здесь всегда относились уважительно.

Ни Мэгги, ни Эверетт не произнесли ни слова, пока не устроились за столиком и не заказали кофе. Эверетт взял себе еще и сандвич с индейкой. А Мэгги после обеда с Сарой была сыта.

Эверетт первым прервал молчание:

— Ну, как поживаете?

— Нормально. — Впервые в жизни Мэгги не находила, что сказать, но потом напряжение все же немного отпустило ее, и она постепенно стала вновь походить на себя. — Для меня очень дорого ваше благородство — еще никто никогда не прилетал ко мне, чтобы лично поздравить с Рождеством. Спасибо вам, Эверетт! — торжественно проговорила Мэгги.

— Я соскучился по вас. Очень. Потому сегодня я здесь. Мне вдруг показалось нелепым, что мы с вами не можем больше разговаривать. Мне, наверное, следует перед вами извиниться за прошлый раз, но я, ни о чем не жалею. Это самое лучшее из того, что случалось со мной. — Он не кривил душой.

— И со мной тоже. — Эти слова сами собой слетели с ее языка. — До сих пор не понимаю, как это случилось. — Было видно, что она мучается угрызениями совести и глубоко раскаивается.

— Не понимаете? А я понимаю. Мне кажется, мы любим друг друга. Уж я точно. Хотя у меня такое чувство, будто вы тоже меня любите. По крайней мере надеюсь на это. — Эверетт не хотел, чтобы ее любовь обернулась для нее мукой, и в то же время не мог расстаться с надеждой на то, что его любовь взаимна. — Не знаю, что нам делать. Впрочем, это уже другой вопрос. Сейчас я просто хотел, чтоб вы знали о моих чувствах.

— Я тоже вас люблю, — с горечью произнесла Мэгги. Эта любовь была ее единственным в жизни серьезным нарушением данного ею обета. Но Мэгги решила, что Эверетт имеет право все знать.

— Приятно слышать, — сказал Эверетт, надкусывая сандвич. Проглотив, он с облегчением улыбнулся.

— Ничего приятного. Я не могу нарушить обет. В этом моя жизнь. Я не знаю, что делать.