Потрясающий мужчина

Лола предпочла бы обойтись без этого: она любила, когда ее ласкали, а прикосновение собственных пальцев почти не доставляло ей удовольствия. Тем не менее она послушно задрала подол и приступила к делу – медленно, робко, как, наверное, хотелось ему.

Зрелище возбудило его. В конце концов, женщина для того и создана, чтобы приводить в неистовство саму себя и возжелавшего ее мужчину.

– Что ты чувствуешь?

– Так мягко… Попробуй сам, Папочка. Очень мягко!

Он повиновался, погрузил в нее палец и ощутил вполне приемлемую эрекцию. Тем лучше для обоих: все произойдет без задержек.

– Расстегни платье! – скомандовал он, не убирая руку. Она начала с верхней пуговицы и неторопливо добралась до нижней. – Перевернись!

Лола легла на живот, и он несколько раз несильно шлепнул ее. Она исправно повизгивала, ягодицы покраснели, но ему не было дела, действительно ли он причиняет ей боль. Продавая себя, она должна была знать о последствиях.

– Молодец!

Эрекция увеличилась, его охватило нетерпение, но он взял себя в руки и, раздеваясь, не сделал ни одного лишнего движения. Оставшись голым, он лег на нее, сжав ее груди ладонями. «Как молода!» – думал он, сотрясаясь от прикосновения к ее юной плоти.

– Сейчас Папочка тебе покажет, как он поощряет хороших девочек.

Ему хотелось орального секса, но это было бы слишком рискованно: он знал, что противозачаточное средство уничтожит сперму у нее во чреве, но не во рту.

С удовольствием гладя молодое упругое тело, он проник в нее. Это получилось у него резче, чем он рассчитывал и чем, очевидно, ждала она, так что после первого отчаянного рывка он призвал себя к умеренности. Ему не хотелось делать ей больно и заставлять кричать – хотя в таком месте вряд ли кто-либо обратил бы внимание на крики и испугался за кричащую…

Она хорошо двигалась, встречая его толчки и подстраиваясь под его ритм. В какой-то момент ему даже показалось, что не все ее стоны и крики были подделкой. Он чувствовал, как она напрягается, как дрожит, и самодовольно улыбался: ведь ему удалось довести шлюху до настоящего оргазма!

Он закрыл глаза и изверг сперму.

Лола вздохнула и прилегла на подушки. Все получилось хорошо – гораздо лучше, чем она рассчитывала. Только бы не забеременеть!

– Я хорошая девочка. Папочка?

– Даже очень! Только это еще не все. Ляг на спину.

Пока она выполняла приказание, он подошел к камере и включил съемку.

– Мы потом посмотрим фильм. Папочка?

Он покачал головой. Лола вспомнила о своей роли и надула губы.

– Давай посмотрим! Я так люблю видео…

И ты снова меня поучишь, как быть хорошей девочкой. – Она улыбнулась, предвкушая премиальные. – Хочешь, я тебя поглажу? Мне так хочется!

Он с улыбкой вынул из внутреннего кармана пальто кремневый пистолет, для которого сам изобрел глушитель, и увидел в ее глазах всего лишь любопытство.

– Что это? Хочешь, чтобы я поиграла с новой игрушкой?

Первый выстрел он сделал в голову. Она упала на кровать, и он с удовольствием отметил, что хлопок был еле слышен. Он спокойно произвел второй выстрел – между ее молодых тугих грудей, и третий – в нежную безволосую промежность.

Выключив камеру, он аккуратно уложил Лолу среди окровавленных подушек и выпачканных кровью, но по-прежнему улыбающихся зверят.

Она смотрела на него удивленным взглядом широко раскрытых, остановившихся глаз.

– Девушке не годится так жить, – ласково сказал он ей и вернулся к камере, чтобы зафиксировать финальную сцену.

Глава 5

Еве очень хотелось шоколадку. Большую часть дня она давала показания в суде, а когда собралась пообедать, раздался звонок частного осведомителя. Встреча с ним стоила ей пятидесяти долларов, а привела только к появлению сомнительной ниточки в деле о контрабанде, над которым она безуспешно билась вот уже два месяца.

Теперь ей срочно требовалось что-нибудь сладкое, чтобы набраться сил, дотащиться до дому и приготовиться к семичасовой встрече с Рорком.

К ее услугам было по пути сколько угодно киосков, обслуживающих водителей прямо в машинах, но она предпочла маленькую старомодную закусочную на углу Семьдесят восьмой улицы.

Ева сама не понимала, почему любила бывать здесь.

Владельцем закусочной был грубиян Франсуа с бегающими глазками, оказавшийся в Америке лет сорок назад. Америку и американцев Франсуа ненавидел, но тем не менее не вернулся на родину, а предпочитал изрекать всякие гадости и ныть за прилавком своего заведения, считая его удобным местом для обличения политического абсурда.

Ева из вредности звала его Фрэнком и заглядывала к нему каждую неделю, чтобы узнать, какую новую пакость он изобрел, чтобы отказать ей в кредите.

Мечтая о шоколадке, она шагнула в раздвинувшиеся при ее появлении стеклянные двери.

Стоило им начать беззвучно закрываться у нее за спиной, как инстинкт заставил ее насторожиться.