Потроха

Даже, когда не станет мира

мы все равно *** [половой член] выйдем из нарисованных картин.

Здесь я главный персонаж,

остальные – статисты, ориентиры

в пространстве.

Пустота наполнит дом, которого не было – пое**** [все равно],

я здесь не для того, чтобы запоминать

вокруг меня тени. Вокруг меня нет людей,

только животные хотят найти гармонию.

Кто-то заплачет, я не отвечу, у меня нет идеи,

только тело и любимое порево в телефоне.

– эй, Ублюдок, не закрывай глаза,

в них память уродует судьбу.

– меня по имени никто не называл,

меня забыли, потеряв среди скульптур.

Отойдите и хватит мне верить

я сую тебе в уши свой стыдный монолог,

чтобы забыть его и закрыть эти двери

туда, где я чего-то не смог.

Я боюсь тишину,

поэтому обожаю музыку.

Я боюсь самого себя в комнате с лезвиями.

Ослепнув, словно от старости,

куда-то на вкус иду

но, не набравшись мудрости,

все время чем-то брезгую.

Выдыхаю дым словно это часть души,

смотрю по сторонам сквозь порезы на веках.

Замкнутый мир больше не кажется большим,

а Ублюдок внутри больше не кажется человеком

Все так хотят

…

… остаться статьей википедии,

чем-то гореть и бредить,

быстрей истлеть – дайте мне ветер,

дайте повод умереть,

не наследив.

Я говорю всегда словно один,

словно тут мимо то люди не проходили

никогда.

Устал.

Слегка подрос словно киста

в тех самых не самых пафосных местах.

Весна.

Из пасти тянет спертым одиночеством,

меня Виталя, не пытайтесь помнить отчество,

просто на ты,

просто так словно мы знакомы пару соток

вместе пропахав, состарились и превратились в дым.

Ваши ладони так знакомы,

я никогда не надевал на них кольцо?

Я будто бы уже родился здесь когда-то,

так давно, что наощупь чужое лицо.

И вот я иду куда-то, до блевоты смазливый, с пустыми глазами и обрезанной улыбкой, надеясь на то, что вот-вот подниму свое тело. Обиженный на мир, на самого себя, хочу разрушить что-нибудь, чтобы животное внутри не подавилось самим собой…

Но грянул гром!

Передо мной кто-то спустил тебя из грозных облаков.

Кто-то с повадками моего Бога,

с которым мы болтаем перед сном

все про себя.

И ты люби то, что я вынес

в потрохах своих из пасмурного прошлого.

И, сводя скулы, больше не оскал застынет,

а улыбка.