Потрошитель

Полковник не ответил, потом отвернулся от трупа, который грузили на шаткую телегу, и вновь переключился на старшего инспектора. Впился взглядом в глаза Эбберлайна.

– Инспектор, армии нет никаких дел до этих происшествий. Королеве тоже нет до них никакого дела. Может быть, вы сумеете это запомнить, если хотите… ну, если хотите жить. Это способно оказаться значительно выше вашего профессионального и политического уровня. А теперь, пожалуйста, поговорим о месте преступления. Самое главное – была ли эта бедняжка… как бы выразиться… была ли она лишена чего-то, о чем газетчики никогда не узнают?

Эбберлайн расслышал неприкрытую суровость в последних словах и сделал выбор – в пользу самосохранения. Достал из кармана маленький блокнот и просмотрел последние пять исписанных страниц.

– Мэри Келли, проститутка. Тело обнаружил этим утром помощник домовладельца. Возраст двадцать пять лет. Ее последний раз видели, точнее, слышали, в час ночи. Соседка слышала из ее комнаты обрывки песни. Потом ничего.

– Песни?! – полковник перевел взгляд с Эбберлайна на дом. – Это совершенно не вяжется с характером того, кто нам нужен, так ведь, инспектор?

У Эбберлайна не было ни малейшего желания продолжать чтение своих записей.

– У нас впервые будут фотографии жертвы на месте преступления.

– Отлично, я жду отправки в мой кабинет копий, как только они будут готовы!

Эбберлайн снова ничего не ответил полковнику.

– Одежда этой женщины была аккуратно сложена на стуле возле кровати, – инспектор нервно сглотнул и вернулся к чтению своих записей. – Ее сонная артерия рассечена. Это основная причина смерти.

– Тут меньше насилия; возможно, это было отдельное убийство, – сказал низкорослый человек с таким видом, будто ему скучно до смерти.

– Сержант Мейер, позвольте инспектору продолжить. Думаю, ему есть, что добавить.

– Убийца отрезал нос и уши, искромсал жертву, срезал почти все лицо, не оставил черт, по которым можно определить, мужчина это или женщина. Тело вскрыто. На мой взгляд, многие или даже все органы извлечены и сложены на столе. Невозможно определить, была ли эта женщина беременна – вас ведь именно это интересует, не так ли, полковник? Это то самое, что свидетельствует: убийство совершил человек, которого вы ищете… или за которым ведете наблюдение?

На последнее сообщение и косвенный намек инспектора среагировал только сержант. Он отвернулся и с трудом сглотнул, как и полисмен несколькими минутами раньше, поняв, что было сделано с проституткой в ее убогой квартире.

Эбберлайн опустил блокнот и посмотрел Стэнли в глаза.

– Это не просто убийство, полковник! Это зверство. В этой комнате кто-то дал волю чудовищной ярости. Женщина подверглась изуверству, как и остальные жертвы. Видите ли, сэр, я провел небольшое расследование, о котором вы не знаете. Все жертвы были беременны, не дольше трех месяцев, но беременны. Это может подтвердить их врач.

– Ах, да… Врач, обычно лечащий проституток в этом районе от венерических болезней, – доктор Джонатан Фриментл, довольно презренный тип, – скончался этим утром от ужасного сердечного приступа. Жаль, что он не может подтвердить того, что вы обнаружили, – взгляд полковника подтверждал недавно сделанное предостережение. – Благодарю вас, инспектор Эбберлайн. О вашем сотрудничестве с нами станет известно высочайшей власти. Пожалуйста, не забудьте отправить мне фотографии места преступления. Вот и молодцом!

Эбберлайн смотрел, как полковник и сержант повернулись и пошли прочь, небрежно поглядывая по сторонам. Словно на утренней прогулке.

– Думаю, я скорее нашел бы Потрошителя, следуя за вами, дорогой мой полковник, чем кружа по Уайтчепелу…

* * *

Фредерик Джордж Эбберлайн, старший инспектор столичной полиции, сидел за ресторанным столиком, и ему не в первый раз приходилось оказываться за ним в столь поздний час. Пришел он сюда сбросить напряжение, успокоиться перед возвращением домой к беспокойному сну после всех событий прошедшего года. Дело Мэри Келли пять месяцев назад было последним в ряду убийств, но кошмары, мучившие Эбберлайна еженощно, когда он возвращался в темную квартиру, отнюдь не закончились.

Совладельцем маленького ресторана являлся бывший коллега из лондонской полиции, и заведение было открыто допоздна для полицейских, заканчивающих смену во всех частях города. Оно было полно даже в час двадцать ночи.

Для самых шумных клиентов существовал отдельный бар: там полицейские поднимали пинты хмельного пива и других напитков, предназначенных притуплять восприятие темного, унылого города, содрогавшегося от кошмаров тех времен.