Потрошитель

– Мне не нравится ваш тон, лейтенант!

– Продвигали вы Джорджа так же, как Наймана? Да или нет?

– Это невозможно!

– Да или нет, черт подери?!

– Я должен посмотреть свои записи.

– Отличная идея! Я тоже хочу посмотреть ваши записи. А еще мне нужны полные досье на Джорджа и Наймана.

– Вы не имеете права предъявлять мне такие требования!

– Ха, парень, нет проблем! Не хочешь сотрудничать – отлично! Но я ведь могу поговорить с ребятами с телевидения – следствие пробуксовывает, потому что Охара скрывает относящиеся к этому делу важные данные.

– Это клевета!

– Назовем это средством достижения цели. Да что там, называй как хочешь, но досье мне дай. – Кэркленд встал и двинулся к выходу, но неожиданно вернулся. – У тебя ведь была какая-то история в Сиэтле? Что там случилось?

Охара непроизвольно дернулся.

– Я… на меня напали.

– Ранили, избили и ограбили. Массу всего перепортили, но ничего не украли. Так сказано в полицейском донесении. Ты заявил, что никого из нападавших не разглядел. Никто не арестован. Так что же произошло на самом деле?

– Мой… один из моих служащих был убит.

– Вот-вот. Так не забудь про досье. Кэркленд повернулся и вышел через главный вход.

Охара подождал, пока за ним закроются двери, плюхнулся в кресло и закрыл глаза. Он чувствовал слабость и изнеможение. То, что произошло с ним в Сиэтле, казалось, напрочь выброшено из памяти. Как он старался забыть все это! А теперь ужас возвращается.

Кэркленд – дурак. Он понятия не имеет, с чем связался. Что означают смерти Наймана и Джорджа? Это настолько очевидно, что ошибиться тут невозможно. Ужас, который потряс его в Сиэтле и чуть не разрушил все его планы, теперь последовал за ним в Филадельфию, чтобы снова нанести удар. Смерти Наймана и Джорджа – это только начало. Предвестники нападения на него, Охару!

И снова эта женщина, одна из тех, что были в Сиэтле, он узнал ее на фотографии Кэркленда. Женщина в красном и черном. Это не просто уличное отребье, эта тварь – выблядок городского ада. И не женщина вовсе, не животное, она – творение Шестого Мира, коварный демон, опасное чудовище, олицетворение зла. Столкновение с ней в Сиэтле, в котором проявилось насилие в чистом виде, душевные муки, кровопролитие – все это осталось в обломках его прежней жизни. Он не позволит этому дьяволу снова разрушить его жизнь. Она должна быть уничтожена. Этого требует его будущее!

Использовать полицию для того, чтобы захватить или уничтожить ее, – несерьезно. К тому же придется слишком многое объяснять. Придется объяснить и причину, которая навлекла на него гнев этой дьяволицы в тот, первый раз.

Охара протянул руку к телекому и нажал на клавишу.

Когда вошел Эноши, Охара стоял у окна и смотрел на улицу сквозь прозрачный бронепластик. Теперь он чувствовал в себе силы принять решение. Угроза должна быть устранена. Он должен не просто выжить, но продолжать строить величайшую в истории корпоративную империю.

– Есть дело, – сказал он. – Я не могу найти слова, чтобы донести до вас его важность, поэтому скажу просто: от того, как оно будет сделано, зависит благополучие корпорации. Это дело первостепенной важности. Начинайте немедленно!

– Конечно, сэр. Немедленно, – отозвался Эноши.

Демон должен умереть.

17

«Мацусита-Гарденс» располагался к северу и востоку от центра города, на берегу Шукил-ривер. Пять башен возвышались над пышным парком с изящным ландшафтом – с деревьями, живыми изгородями, причудливыми клумбами и цветущим кустарником. Здесь можно было найти несколько традиционных японских каресансуи – садов с сухой землей, пару чайных домиков и маленький буддистский храм.

В комплекс «Мацусита-Гарденс» можно было попасть через один из трех входов. Эноши выбрал тот, что со стороны Келли-драйв. Заведенный здесь порядок был ему знаком – остановиться перед красно-белым барьером у будки охранников, кивнуть в ответ на поклон стража в униформе. Протянуть руку через окно, вставить в щель кредитную карточку, а потом приложить палец к панели. Мягкий звонок, и барьер начинает подниматься – это означает, что посетитель идентифицирован как желанный гость паркового комплекса. Охранник кланяется несколько ниже, чем положено: несомненно, это реакция на марку автомобиля, в котором приехал Эноши.

До последнего времени он ездил на «форде-америкэн» – довольно распространенном седане, который кто-то мог посчитать не соответствующим его положению, но уж никак не претенциозным. К тому же у автомобиля было американское название, и это давало неплохую экономию на горючем. Эноши никогда не стеснялся своей машины, наоборот, автомобиль соответствовал его имиджу: скромный, непритязательный и выносливый. Его шеф Бернард Охара, естественно, обратил на это внимание, когда старая машина Эноши попалась ему на глаза, и настоял, чтобы Эноши взял автомобиль, более соответствующий положению старшего помощника директора.