Потрошитель

— Похоже, у нее был еще один друг, мадам. Камель. Камель Аллауи, кебабы «Короля шавермы».

— Короля чего?

— Ливанской закусочной около рынка.

— Она связалась с наркотиками? Он выставил ее на панель? Ну не молчите же! Я снесу все.

Женщина уже была перед ним, и ее пышная грудь угрожающе ходила ходуном в такт взволнованному дыханию. Марселю хотелось утереть пот со лба.

— По поводу наркотиков нам ничего не известно. Все, что мы знаем, — это что она встречалась с Камелем. Нам нужно с ней поговорить. Как можно быстрее.

Мари Перен вернулась на диван, поправила прическу и перевела дух.

— Вы нарушили мой энергетический баланс, — холодно констатировала она. — Это гадко, гадко!

— Где я могу найти Мелани?

— Думаю, она на занятиях. Если, конечно, не кувыркается с каким-нибудь беспаспортным бродягой в его заваленной гашишем берлоге. Чего вы от меня-то хотите?

— Камель Аллауи не был беспаспортным бродягой, мадам. Он работал.

— Не был? Работал? — подскочила Мари Перен, выпучив глаза.

— Его убили. Возможно, ваша дочь в опасности, — подхватил Марсель, не удержавшись от удовольствия драматизировать ситуацию.

— Господи боже!

— Повторяю — нам нужно поговорить с ней немедленно, — вставил Марсель.

— Эта лицемерка должна явиться с минуты на минуту!

Она похлопала себя по горлу кончиками пальцев с накрашенными ногтями и вытерла капельку пота с верхней губы. «Какой красивый рот, — отметил Мар-сель, — с полными губами… Красивый рот, красивые глаза и красивая грудь».

— Кофе я вам не предлагаю — на сейчас это слишком янь, — а вот сливовый сок или холодненькую настоечку из дикого цикория — пожалуйста.

— Спасибо, пить я не хочу, — сглотнув, ответил Марсель.

«Скорей бы девчонка пришла!» — подумал он, краснея под испытующим взглядом этой аппетитной, чопорной и оттого еще более аппетитной женщины.

Она взяла с низенького столика серебряный портсигар и достала сигарету.

— Огоньку не найдется? — прозвучал ее грудной голос.

— Гм…

Марсель порылся в карманах, откопал коробок из «Короля шавермы» и, помедлив, протянул ей зажженную спичку. Не сводя с него пристального взгляда, она нежно обхватила его руку.

Марсель смутился еще пуще и, совсем заволновавшись, обжег себе пальцы. Пальцы разжались, и еще горящая спичка упала на элегантный светло-зеленый ковер. Ворс угрожающе затлел.

— Вот черт! — воскликнула Мари Перен, элегантно склонившись за спичкой.

— Простите, — промямлил Марсель, переступая с ноги на ногу.

— Вдруг она хлопнула его по руке, и салон потряс радостный вопль:

— «Фераж»!

Изумленный взгляд быка, разбуженного ревом сверхскоростного поезда.

— «Фераж»! Школа! — надрывалась Мари.

«Фераж» — его любимая школа, место, где он провел самые счастливые годы!

— Вы что, там учились? — не веря своим ушам, пробормотал Марсель.

— С первого по пятый классы! — ответила Мари Перен, вставая. — Правда, тогда моя фамилия была не Перен, а Бранколони. Мария Бранколони!

— Мария! — воскликнул Марсель. — Ты! А я-то — не узнал! Гм, прости, я…

— Марсель, ошарашка! Блан — суров, как Монблан! — прокурлыкала она. — Гляжу-гляжу на твои рыжие волосы, и вдруг — бац! — осенило. И глаза светлые. Помнишь, тебя еще англичанином называли?

— Мария Бранколони — голова макаронная! — умиленно пролепетал Марсель. — Выходит, ты вышла за какого-то господина Перена, так, что ли?

— Да. За невропатолога. Вот уж четыре года, как умер. Рак мозга.

— О, прости.

— Ничего, последние восемь лет мы в разводе были. Своим кораблем я привыкла править сама. Видишь, какой кабинет отгрохала! Дела идут! Хочешь эспрессо?

— Так ведь ты говорила…

— Забудь! У меня ямайский. Пальчики оближешь! Рассказывай новости.

Марсель было засомневался, точно ли о кофе она говорит, но согласно кивнул. Мария, малышка Мария с ужасными, вечно трясущимися косичками и кроличьими зубами. Похоже, она их выправила.

Тут же, откуда ни возьмись, возникли две чашки из китайского фарфора.

— Присаживайся. Ну, говори! — распорядилась она, указав на одно из кресел. — Как тебя в полицию-то занесло? Ты ж, кажется, в журналисты собирался!

— Ну, всякое бывает. Жизнь…

Марсель сделал глоток кофе. Жизнь! За душой — ни шиша, пьяница отец да мученье вместо ученья…

— Ты-то как? Довольна?

— Да так… Испугалась вот, когда тебя увидела. Подумала — насчет кабинета.

Он вопросительно поднял глаза.

— У меня были проблемы с полицией нравов из-за софрологического массажа.

Марсель даже не поинтересовался, что это такое. Не иначе как релаксация полная. Если чего нужно — сама попросит.

— Такие тупые! — продолжила она. — А самого чокнутого осла Руди звать… дальше не помню… Не твой друг, случайно?

Он покачал головой. С Ослом Руди дружит Козел Жанно — славная парочка.

— Уладилось? — вежливо спросил он.

Хороший кофе — крепкий, густой, как он любит.

— Уладилось.

«Значит, Осла Руди уже отрелаксировали», — понял Марсель. От всех этих метаморфоз — Мари Перен в Марию Бранколони, Марии Бранколони — в хард-массажистку и обратно — чувствовалось легкое головокружение.

— Мелани — дочь Перена? — спросил он.

— Более-менее.

— Ну…

Она с отсутствующим видом уставилась в чашку кофе.