Потрошитель душ

Орест Самсонович не стал делиться с полковником предположением, что веревка и приоткрытое окно – всего лишь декорация. Убийца не мог исходить из того, что наткнется на приоткрытое окно в будуар баронессы, тем более что на дворе был ноябрь. Это факт номер один. Веревка была привязана к крюку, на котором держались шторы, и привязал ее некто, уже находясь в будуаре, а не закидывая лассо снизу, из сада. Это факт номер два. А фактом номер три были, как сообщил ему дворецкий, по его просьбе осмотревший входной замок в парадной, свежие царапины, свидетельствующие о том, что некто проник в особняк барона при помощи отмычки!

– Барон, где вы провели прошедшую ночь? – спросил Бергамотов у оцепеневшего супруга жертвы, и тот дрожащим голосом ответил:

– Здесь… Я здесь провел…

– Тогда почему в кармане вашего пальто, которое лежит в кресле в вашей комнате, находятся красные дамские трусики! – воскликнул сыщик. – Вы ведь покидали особняк?

Барон, давясь слезами, признался, что незадолго да ужина, сославшись на то, что приглашен играть в вист к своем приятелю, графу Збочевскому, отбыл из особняка, однако направил свои стопы вовсе не к графу (которому заранее отказал), а в заведение мадам Астафуровой.

– Ага! – произнес Орест Самсонович. – И когда вы вернулись обратно?

Барон ответил, что около пяти утра. И что он велел кучеру высадить его на соседней улице, а потом прогулялся до дома пешком. И когда приблизился, видел, как дверь особняка открылась и оттуда выскользнул человек.

– Человек? – переспросил Бергамотов, и барон подтвердил:

– Человек! Он был в плаще, в шляпе, лицо, кажется, замотано шарфом, а в руках, обтянутых перчатками, он держал докторский саквояж.

– И вас не удивил этот ночной гость? – удивился сыщик, а барон прошептал:

– Я… Я ведь обменялся с ним по-французски парой слов! Он с отличным парижским произношением сказал, что его вызывали к кузине моей жены, которая частенько мучается почечными коликами. Я поблагодарил его, пожелал доброй ночи и…

Он залился слезами. Орест Самсонович вздохнул. Пока барон прохлаждался в заведении мадам Астафуровой (на верхнем этаже которого лежал он сам), убийца вырезал баронессе сердце.

Наконец удалось разбудить Мэхпи, который, будучи все еще вялым и не вполне пришедшим в себя, тотчас возжелал отправиться выполнять свои обязанности – охранять подступы к будуару баронессы.

Оресту Самсоновичу пришлось сообщить тому, что это уже не требуется – госпожа баронесса мертва, а ее сердце минувшим утром унесено наглым убийцей в докторском саквояже.

– Виноват. Только я. Плохой слуга! – проговорил Мэхпи, но Орест Самсонович, резко обернувшись, возразил:

– Нет, Мэхпи, ты хороший друг и товарищ! Это факт номер один. Плохой же я – сыщик и следопыт. Это факт номер два. Вины твоей нет, ибо тебе, как и всем, кто ужинал вчера вечером в особняке, в еду было подмешано снотворное. Это объясняет твое состояние, а также то, что баронесса даже не почувствовала, что кто-то прошел в ее спальню, чтобы умертвить ее. Впрочем, так лучше для несчастной, она скончалась во сне. Это факт номер три. Я же, желая поймать Профессора, пренебрег другим своим делом и страхами своей клиентки, баронессы, и не уделил ей должного внимания. Это факт номер четыре. Это недопустимо и непрофессионально и, более того, привело к гибели моей клиентки, что непростительно, и это факт номер пять. Однако мне брошен вызов, и сделал это Джек-потрошитель, и я не успокоюсь до тех пор, пока не остановлю этого кровожадного монстра, это факт номер шесть!

– Факт семь. Я с вами! – добавил Мэхпи, и Орест Самсонович кивнул. Появившийся дворецкий доложил, что новость каким-то образом уже стала известна репортерам и они, вооруженные блокнотами и фотоаппаратами, расположились около входа в особняк.

– Ну конечно, газетчики! – воскликнул Орест Самсонович. – Мэхпи, если хочешь быть полезен, немедленно отправляйся в редакцию «Бульварного экспресса», что на Караванной. По какой-то неведомой причине Джек выбрал в качестве рупора своих ужасных деяний этот некогда малоизвестный листок. Если мои соображения справедливы, то этот монстр, жаждущий признания и славы, снова пришлет туда свой трофей – сердце нашей несчастной клиентки, госпожи баронессы! Курьера не трогай, но проследи за ним! Возможно, это позволит нам сделать кое-какие выводы, но только возможно, ибо этот Джек, титулующий себя восставшим из ада легендарным лондонским Потрошителем, очень хитер и изворотлив! С настоящего момента я занимаюсь только этим делом – и не прекращу расследования, пока не разоблачу этого мерзкого маньяка!

Прохор Курицын знал, что его мечта исполнилась – ну или почти что исполнилась! Потому что в одночасье он стал самым известным и уважаемым журналистом «Бульварного экспресса». Еще бы, ведь именно он обнаружил сердце, присланное Джеком-потрошителем, – сердце, которое этот зловещий убийца извлек из груди беллетриста Державина-Клеопатрова!