Потрошитель мозгов

— Если отвечать на все вопросы «конечно», можно утратить все, чем владеешь, — назидательно заметил Чиун. — Очень часто бывает, что величайшие богатства мира раскачиваются только из-за того, что за ними попросту не следят. Ты один владеешь учением Синанджу, а значит, и могуществом Синанджу. Смотри не потеряй их из-за неправильного дыхания.

— Да правильно я дышал, правильно! Просто я применил оружие.

Руки с удлиненными пальцами раскрылись, словно указывая на непричастность их владельца к происходящему.

— Так чего же ты хочешь от меня? — вопросил Чиун. — Я дарю тебе алмазы, но ты предпочитаешь возиться в грязи.

— Я просто хотел поделиться с тобой своим огорчением.

— Делись только радостью, а неприятности оставь при себе, — произнес Чиун и перешел на корейский, заговорив о неспособности даже столь великого человека, как мастер Синанджу, превратить грязь в бриллианты, а жалкий бледный кусок свинячьего уха — в нечто достойное. И что остается делать Мастеру, сетовал он, когда неблагодарный ученик является к нему с пригоршней грязи и жалуется, что она не блестит, как бриллиант! — Он хочет поделиться со мной своими чувствами! — продолжал бормотать Чиун уже по-английски. — Разве делятся болью в животе? Я делюсь с тобой мудростью, а ты со мной — желудочной коликой.

— Просто у тебя никогда не болел живот, — начал было Римо, но тут возобновился телесериал.

В нем и ему подобных «мыльных операх» показывали то же, что и много лет назад, но теперь на экране стали появляться негры, аборты и герои уже не смотрели с нежностью друг на друга, а сразу укладывались в постель. И тем не менее это была все та же тоскливая дребедень, хотя главную роль играл никто иной, как Рэд Рекс, портрет которого с автографом Чиун неизменно всюду возил с собой.

За окном проехал пикап бригады дворников. На боку машины развевалось полотнище, объявляющее о юбилейной выставке картин. Чиун хорошо ладил с местным населением, а Римо чувствовал себя чужаком. Чиун сказал, что у него всегда будет такое чувство, пока он не поймет, что его настоящий дом — это Синанджу, крохотная деревушка в Северной Корее, откуда родом Чиун, а не Америка, где родился Римо.

— Чтобы понять других, надо прежде всего признать, что они другие, а не ты сам в ином обличье, — говорил Чиун. Уже через неделю после приезда в Кейп-Код он объяснил причину враждебности, которую местные жители всегда испытывали к приезжим. — Их отталкивает не богатство и даже не то, что туристы приезжают в самый хороший сезон. Дело в том, что туристы неизменно говорят «прощай», а каждое расставание — это маленькая смерть.

Вот они и не могут позволить себе слишком сильно привязаться к кому-либо, потому что потом их будет ждать боль утраты. Они не столько недолюбливают туристов, сколько боятся их полюбить, потому что иначе им будет больно с ними расставаться.

— Папочка, ты не понимаешь американцев.

— А что тут понимать? Я знаю, что они не умеют ценить профессионалов-ассасинов, зато у них множество любителей, которые практикуются, когда захотят, и что их величайшие драмы портит какой-то злодей, который мечтает лишь о том, чтобы продать как можно больше стиральных машин. Нечего тут понимать.

— Папочка, я видел Синанджу, так что не надо рассказывать мне о чудесах Северной Кореи и принадлежащем лишь тебе клочке неба над бухтой. Видел я ее. Воняет помойкой.

Чиун, казалось, был удивлен.

— Теперь оказывается, тебе не понравилось. А там ты говорил совсем другое. Сказал, что просто в восторге.

— Я в восторге?! Да меня там чуть не убили. И тебя тоже. Я не считал нужным жаловаться, вот и все.

— Для тебя это все равно что быть в восторге, — изрек Чиун, и на этом вопрос был закрыт.

И вот теперь Римо сидел в ожидают очередной рекламной паузы и глядел в окно. На дороге показался темно-зеленый «шевроле» с нью-йоркскими номерами. Машина ехала со скоростью ровно тридцать пять миль в час — на такой скорости чаще всего засыпают за рулем, но такого ограничения требовал дорожный знак. Так мог ехать только один человек. Припарковавшись, водитель вышел из машины, аккуратно захлопнув дверцу.

— Привет, Смитти, — сказал Римо, обращаясь к человеку лет пятидесяти с лимонно-желтым лицом, плотно сжатыми губами и мрачным выражением глаз, которые никогда не оживлялись эмоциями.

— Ну? — произнес доктор Харолд В. Смит.

— Что — ну? — переспросил Римо, загораживая вход в коттедж.

Смит не мог войти так тихо, чтобы не потревожить Чиуна, который смотрел свой дневной сериал: хотя директор был в отличной физической форме, разум не контролировал его походку и он по-западному громко топал ногами. После отъезда Смита Чиун часто жаловался Римо, что тот помешал ему смотреть сериал. И сегодня он особенно не хотел усугублять ситуацию неудовольствием Чиуна — ему было достаточно плохо оттого, что пришлось применить оружие.

— Как работа? Все прошло нормально?

— Нет, они прикончили меня.

— Римо, мне не нужен ваш сарказм. Это было очень важное задание.

— Вы хотите сказать, что другие были просто прогулкой?