Потрошитель

Я уставился на грубые неровные доски пола. Она была права. И хотя я давно сбежал из дома, от своего прошлого, оно не отпускало меня. Призраки прошлого преследовали меня. Иногда, если я погружался в воспоминания о том, как мы с Дамоном были детьми, скакали верхом наперегонки в виргинских лесах, видения прошлого были приятны. Но бывало и по-другому. Те же воспоминания наводили на мысли о том, что, хоть мне и предстоит жить на земле вечно, часть меня обречена постоянно пребывать в аду.

— Ну хватит об этом! — Миссис Дакворт решительно хлопнула в ладоши. — Я на самом деле пришла пригласить вас на воскресный ужин, — пояснила она. — Мальчики без конца о вас спрашивают. — При этих словах лицо ее озарила нежная улыбка; так было всегда, если она говорила о сыновьях Эббота — Люке и Оливере.

— Конечно, приду, — тут же согласился я.

Я очень любил эти воскресные ужины в поместье. На них всегда было шумно, все чувствовали себя совершенно свободно, наслаждаясь вкусной едой и постоянными милыми перепалками Люка и Оливера. Так и вижу, как их отец, Джордж, сидит, подбрасывая на коленях младшую Эббот — четырехлетнюю Эмму, а мать, Гертруда, гордо улыбается, любуясь своими детьми. Сам я обычно сижу за дальним концом стола, благо, я тоже часть этой картины. Нормальная семья наслаждается нормальным воскресным ужином. И по мне, так ничто не в силах с этим сравниться — ни самые изысканные особняки Сан-Франциско, ни блестящие, залитые шампанским балы Нью-Йорка.

Когда прошлой осенью я приехал в поместье Эбботов, у меня с собой были только одна запасная рубашка да лошадь, которую я выиграл в карты в баре под Саутгемптоном. Черная красавица напоминала мне старушку Мезанотт, лошадь из моего детства в Виргинии. Новую лошадь я назвал Сегрето, по-итальянски это значит «секрет». Мы целый месяц болтались с ней по полям и равнинам, пока не прибыли в городок Айвенго, милях в пятидесяти от Лондона. В поисках того, кто купит у меня Сегрето, я и познакомился с Джорджем Эбботом, который, выслушав мою ловко состряпанную печальную повесть, предложил мне и достойную цену за лошадь, и место смотрителя.

— Вам лучше поторопиться, — сказала миссис Дакворт, прерывая поток моих воспоминаний. И стремительно покинула мой домик, с громким стуком затворив за собой дверь.

Быстро глянув на свое отражение в зеркале, которое висело у меня над комодом, я на ходу провел рукой по волосам и на всякий случай прошелся языком по деснам. Клыки больше не показывались, по крайней мере после сна.

Я даже научился охотиться, как люди, с помощью лука и стрел, а затем сцеживал кровь моей добычи в стакан и выпивал, сидя у костра. Помнится, моя подруга Лекси раз за разом пыталась научить меня пить козью кровь, как чай, по вечерам. Давно это было, когда я, еще совсем молодой вампир, носился с опустошительными рейдами по Новому Орлеану. Как я тогда сопротивлялся попыткам Лекси, считая, что козья кровь — это просто жалкая подделка, что настоящая кровь должна быть густой и сладкой, человечьей.

«Если бы только моя подруга могла увидеть меня сейчас», — подумал я с горьким сожалением. Как мне ее здесь не хватало! Особенно долгими темными вечерами, когда так нужен был рядом кто-то, с кем можно поговорить по душам. А Лекси была настоящим другом. Но, увы, наши с ней пути разошлись, едва мы достигли Британии. Она решила отправиться дальше, на континент, а я — остаться здесь и посмотреть, что это за страна. Лекси можно было понять. Ведь, хоть мы и расстались по-хорошему, но порой у меня возникало чувство, что мое мрачное состояние начинало ее раздражать. Я тем более не виню Лекси, что мне и самому начинала надоедать моя постоянная меланхолия. Хотелось просто начать жить дальше, не останавливаясь на переживаниях о прошлом. Мне хотелось флиртовать с Дейзи, не опасаясь, что из десен вдруг начнут расти клыки. Мне хотелось обсуждать с Джорджем мою жизнь в Америке, не боясь проговориться, что я родом из тех времен, когда еще не началась война Севера и Юга. Но больше всего мне хотелось стереть из памяти Дамона. У меня было ощущение, что, только став самим собой, встав на ноги без чьей-либо помощи, я смогу двигаться дальше. Так я жил и надеялся до тех пор, пока ночной кошмар чуть было снова не вверг меня в пучину отчаяния.

Но я не намерен был давать ему волю. К тому времени я уже понимал, что воспоминания — это не более чем воспоминания. И они не могут помешать мне, если я им не позволю. Я научился доверять людям.

Тем же вечером я умиротворенно сидел у окна, согреваясь стаканчиком барсучьей крови и прислушиваясь к звукам просыпающегося леса. Я чувствовал себя почти счастливым.