Поцелованная богом (СИ)

— И послушай меня. Если бы ты стала рассказывать, что до сих пор любишь своего умершего мужа, я бы просто закрыл тебя в доме и вызвал бы охрану. Не дергайся, — попросил, заметив, как она напряглась, — под подол тебе не полез бы. Не в моих правилась баб силой брать. Но скажу честно — через неделю сидения в доме, мы оказались бы в одной койке. И это было бы совершенно добровольно и нормально. Может быть, ты и поерепенилась поначалу, но потом все бы утряслось. И жили бы душа в душу, долго и счастливо. Но, к сожалению, дело не в твоем муже — царствие ему небесное. Ты была на войне, это я понимаю. Война меняет людей. И плен меняет людей. Я воевал, поэтому знаю, что говорю. И пошла ты на эту войну не просто так, а жизни спасать. За это тебя можно только уважать.

— Спасибо, — повторила Лиса.

— Не за что, — хмыкнул в ответ. — Лиса, я не люблю говорить всякие красивые слова. Понимаю, что женщины их любят, а вот я терпеть не могу. Просто хочу быть с тобой. Всегда.

Рыжая посмотрела на меня и ответила:

— Знаешь, если бы я могла любить, я полюбила бы тебя.

— Кто внушил тебе такую чушь, что ты не можешь любить? — удивленно поинтересовался у нее. — Ты же врач. Не психолог, конечно, но ведь какие-то зачатки психологии ты проходила? Должна понимать, что это просто защитная реакция твоего организма на стресс. Она немного затянулась, но это поправимо.

— Когда хочешь поправлять, а я не уверена, что хочу. Вернее, до сегодняшнего дня, я была уверена, что меня все устраивает.

— А сегодня?

— А сегодня я смотрю на тебя и немножечко жалею, что я такая.

— Какая? — передразнил ее.

— Егор, мне комфортно с моей «затянувшейся реакцией на стресс». И даже с чувством вины за смерть Кирилла, я как-то сжилась.

— Чувство вины? Что за глупость?

— Это не глупость, — возразила упрямо. — Если бы я хоть чуточку больше старалась вернуться к нормальной жизни, Кирилл не ушел бы из дома под Новый год. Но я закрылась в своей скорлупе. Я почти забыла о том, что не одна, что у меня есть муж. Мы редко с ним виделись. И дожили до того, то однажды я поняла — больше не люблю его. Мне нужно было сразу с ним расстаться, как только я вернулась в Москву. А я была занята собой и совершенно не думала о нем. Разве он мог жить с такой женой? Он же живой человек. Он все ждал, когда я стану прежней. Ждал, ждал, а потом понял, что не дождется. И ушел.

— Может быть, в чем-то ты и права, — осторожно начал я, — но том, что он сел в самолет, который разбился, нет твоей вины. Он мог не лететь никуда, даже если решился уйти из дома. Но он полетел. Случайность. Судьба. Назови, как хочешь, но в том, что он погиб, ты не виновата.

— Я бы хотела в это поверить. Но у меня не получается. Пока не получается.

— Пойдем в дом, — предложил ей. — Холодает.

— Пойдем, — рыжая встала.

— Лиза, давай попробуем быть вместе, — попросил ее.

— Ты всегда прешь напролом? — спросила рыжая. — От тебя трудно отделаться, я это еще в первый раз заметила.

— Да, — согласился с ней, — в первую нашу встречу тебе пришлось браться за оружие.

— Я тебя удивила?

— Удивила, заинтересовала, очаровала, уязвила.

— А уязвила-то чем?

— Ну как же, меня, супергероя, сделала какая-то финтифлюшка на шпильках.

— Ты поэтому стал меня искать?

— Я стал искать потому, что меня к тебе потянуло. Впервые потянуло к женщине с такой силой. Я серьезно, — добавил, заметив скептическую улыбку.

— И нет от тебя спасенья, — покачала головой рыжая.

— Так я же Рок, — сказал ей. — Лиса, как можно избежать рока?

Она молчала, и я продолжил уговаривать:

— Никаких обязательств с твоей стороны, никакого давления с моей. Просто я буду рядом.

— Я ничего не могу обещать, — пошла на уступки Лиса.

— И не надо. Давай дружить? — протянул ей руку.

— Давай, — согласилась рыжая. — Сначала ты сбегаешь за пивом, а потом пойдем мужиков снимать.

Она сказала так серьезно, что в первую минуту я и не сообразил, что это шутка. Уставился на нее, а она хмыкнула и пошла в дом.

Рыжая язва!

Больше мы на эту тему не разговаривали.

Перешли в дом. Я разжег камин. С живым огнем в гостиной стало не только теплее, но и намного уютнее. Лиса, бросив диванные подушки на коврик у камина, улеглась на них, свернувшись калачиком, как кошка. Еще и накрылась пледом почти с головой.

— Тебе холодно? — спросил у нее.

— Нет, просто так гораздо приятнее лежать, — раздалось из-под пледа.

— И безопаснее?

— Нет, — она вынырнула из своего кокона. — Безопасность не при чем.

Я сел на диван, наблюдая за рыжей. А потом решился.

— Мне нужно немного поработать. Ты не против?

— Конечно нет. Работай.

Разложил на диване бумаги, принес бук и углубился в работу. Отвлекся только пару раз. Принес рыжей шоколадные батончики. Посмотрел, как она откусывает по маленькому кусочку и, закрыв глаза, наслаждается вкусом. Спустя минут сорок заметил, что рыжая уснула. Не стал ей мешать, пусть отдыхает. Меня ждала работа.

Ближе к полуночи оторвался от бука, потянулся и понял, что пора отправляться в кровать. И Лису укладывать.

— Рота, подъем, — прошептал, опускаясь перед ней на корточки.

— А почему шепотом? — сонно спросила Лиса.