Поцелованная Смертью

Зубы выбивали дробь, но не от холода — собираясь на “дело”, Катя надела свитер, джинсы, теплые носки и кроссовки — все черного цвета. И сейчас, почти час сидя в кустах сирени, Катя дрожала, не решаясь выйти и довести задуманное до конца.

А как она добиралась сюда окольными путями, шпионы, отрывающиеся от хвоста, должны завидовать… Но перед этим она приготовила себе алиби: принарядилась, уложила волосы в красивую прическу и, выходя из подъезда, специально уронила билет в кино. Теперь три пожилые соседки могут поклясться, что Петрашова провела вечер за просмотром разрекламированного боевика… Приехав за полчаса до сеанса, переоделась в туалете и с пересадками приехала на озеро, возле которого и стояла бывшая поликлиника, перестроенная фирмой Павловского в жилой дом.

Катя глубоко погрузилась в свои переживания и не замечала комаров, радостно пирующих на открытых участках тела.

Имеет ли она право уничтожать чужую собственность? Пускай и опасную для жизни? И почему она должна беспокоиться о посторонних людях, не удосужившихся проверить информацию о квартирах, которые покупают? Несовершеннолетняя девочка пытается бороться за справедливость бандитскими действиями — несусветная глупость. Кто ее назовет умной? Никто. И правильно сделают.

Петрашова вздохнула. Нет, хватит играть в тайную мстительницу. То, что она пирокинетик, не дает ей право нарушать закон, а поджог здания даже в благих целях, как ни крути, — преступление.

Добренькая память напомнила о корреспонденте в инвалидном кресле, но Катя, стиснув зубы, попятилась назад, выбираясь из зарослей. Все, месть отменяется, пора ехать домой. Сенченко знал, что рискует, когда готовил обличительный репортаж. Не повезло ему, что тут еще можно сказать?..

Но если здание обрушится, она до конца жизни будет грызть себя, что не предотвратила трагедию. Ну что она за совестливая дурра, а?!

Мысленно ругая себя за решение, Петрашова выползла из кустов. Почти выползла — ее схватили сзади и вздернули вверх, крепко зажав рот.

Ни закричать, ни вздохнуть от ужаса! Она извивалась, билась в руках, обхвативших ее, точно стальные обручи бочку.

— Тише… мы не причиним тебе вреда, — зашептал женский голос рядом, где-то в темноте. — Успокойся, или нас услышат…

Юная поджигательница обмякла, услышав последние слова. Как это услышат?! Здание неплохо освещалось фонарями, стоящими вдоль его фасада и у парковки. И она, долго просидев в засаде, никого не видела! Впрочем, и неизвестных, подкравшихся сзади и схвативших ее, тоже не заметила.

Петрашову, отпустив, мягко вытолкнули на участок освещенный луной. Туда же шагнула и женщина.

— Кто вы? Что вам от меня надо?

— Я не желаю тебе зла, и сейчас у нас одна цель, Катерина.

— Откуда вы меня знаете? Я вас вижу впервые в жизни, — Петрашова с удивлением рассматривала стройную девушку, пламя длинных волос которой не потускнело даже в лунном свете.

— Ошибаешься. Мы встречались.

— Нет, я бы запомнила, — нахмурилась девочка.

— О, это было давно, — снисходительно улыбнулась незнакомка. — Правда, тогда я не успела представиться. Меня зовут Кассандра.

Если Катя и удивилась оригинальности имени, то не подала виду, было не до того.

— Вы сказали, нас могут услышать? Разве тут есть еще кто-то?

— Павловский не верит в случайные поджоги, — женщина улыбнулась, — и если у сгоревшего здания не было даже сторожа, то внутри этого находится человек шесть охраны.

Петрашова побледнела и закрыла рот ладошкой, чтобы не закричать от ужаса. Боже! Она могла сжечь людей!

— Спасибо, что остановили…

— Не за что.

Кассандра с интересом следила за дальнейшими действиями девочки. И когда она, опустошенная и подавленная, побрела прочь, насмешливо произнесла:

— Так что, жизни десятков невинных людей тебя больше не волнуют?

— Простите? — Растерянная Петрашова остановилась.

— Бог простит, — добродушно отозвалась новая знакомая. — Я говорю, ты поджигать передумала?

— А надо?!

— Угу, иначе в первой декаде октября дом уйдет под землю.

— Вы ясновидящая? — скептически фыркнула Катя.

Кассандра пожала плечами.

— Да так, случаются порой незначительные озарения.

Петрашова смотрела на собеседницу, дивясь внутреннему ощущению свободы, которое испытывала рядом с ней. Будто они действительно знакомы. И от этого ничем не подкрепленное доверие к Кассандре росло с каждой секундой.

— Но что делать с охранниками в здании? Если подпалить незаметно, они могут погибнуть. А если пошуметь, меня поймают…

— Не поймают, потому что не ты будешь поджигать, — прорицательница усмехнулась, — а я. Только зачаруй для меня спички.

Женщина вынула из кармана кожаного комбинезона кофейного цвета обыкновенный коробок.

— Зачаровать?! Но я ведь… — девочка осеклась.

Не маг? А ребенок индиго? Это ее допущение, а не непреложная истина. Тогда как рыжеволосая тезка древнегреческой прорицательницы явно знает больше ее. Недаром здесь оказалась и в курсе, что именно она подпалила первое здание Павловского. Выходит, она все же маг? Точнее магичка?

— Я бы с радостью, но я не умею чаровать.