Поцеловать первого встречного

А Софа неуловимая стрекоза. Вот вроде только в душ пошла, обернёшься — умчалась. Куда? Без понятия. С кем? Тот же ответ. Когда вернётся? Хз. Общаемся следующие несколько дней отрывисто и нейтрально. При свидетелях особо личных бесед не завяжешь. Поэтому решаю форсировать события. А то такая тягомотина надолго может затянуться.

Стучусь в её спальню, подгадав момент, когда Демидова снова уматывает с Нечаевым на студию звукозаписи. Вместо ответа получаю сложно определимое мычание через дверь. И как его расценивать? Ладно, пусть будет согласием.

Что за корова такая обосновалась по ту сторону баррикад становится очевидно, едва оказываюсь внутри. Каминских занята. Сидит перед кольцевой лампой и делает макияж на фронтальную камеру. Идёт запись, поэтому не мешаю, топчась у входа, впервые воочию разглядывая женскую обитель, которую словно разорвало напополам.

Слишком яркий контраст. Одна сторона как зефир нежная. В пастельных оттенках, обвешенная гирляндами, прям девчачья-девчачья. Даже плюшевый жираф лежит на аккуратно застеленном пледе.

Зато другая: “да здравствует Хард-Рок”. Тёмно-синяя палитра, постеры с АС/DС и Linkin Park заняли всю стену над изголовьем, а мрачняковского вида террариум занимает большую часть комода.

Тот же контраст и с общим шкафом-гардеробной, распахнутым настежь. Одна половина до педантичности идеальная, не прикопаешься, всё чуть ли не по линейке разложено, вторая же…

А из второй на не заправленную кровать высыпан ворох одежды. Там же обустроился здоровенный металлический чемодан, забитый косметикой. Туалетный столик тоже захламлён многочисленными баночками.

Знакомая картина, словно в старшие классы вернулся, когда систер каждое утро такой же хаос устраивала у себя в комнате. Напевала себе под нос и марафетилась перед занятиями, топчась у подоконника. Да так забористо, путая школу с борделем.

А я сидел в коридоре, ждал копушу и, естественно, систематично опаздывал. Старший брат, куда деваться. С первого класса за ручку водил и до выпуска всегда был рядом. Это потом Майя решила, что она взрослая и больше не нуждается в опеке.

Результат её взросления ныне едва умещается в узком коридоре и ободрал подлокотниками все обои. Хрущевская многоэтажка не рассчитывалась при строительстве на колясочников.

Закончив с досмотром, переключаюсь на Софу, которая работает весьма ладно. Движения точные, не переделывает по сто раз. С правым глазом закончила, перешла к левому. Проверила симметрию стрелок, налепила поверх стразины. Мелкие капец, а она пинцетом хоп-хоп и готово.

Тушь, пудра, или что это у них там такое, блеск для губ. Подалась назад, чтобы оказаться в камере в портретном размере, покрутилась, улыбнулась потенциальным зрителям, подмигнула, нажала "стоп" и только тогда вспомнила про меня.

— Дратуте.

— Проблемы с гардеробом? — киваю на вываленные вешали.

— А, никак не могла определиться, что надеть.

— Тебя в кадре видно по плечи, это настолько принципиально?

— Я ж не для тт. Это так, заодно записала. В дороге прогоню через редактор, на недельке залью.

Ага. Значит, уже лыжи навострила куда-то.

— Далеко собралась?

— Сначала на Флакон[2]. Потом в бар сходим.

— С кем?

— Это допрос?

— Просто спрашиваю.

— С Викой. Надо ведь передать пакетик.

— Ясно, — нашаривая в кармане мусор, выкидываю смятую бумагу в стоящую возле ножек корзину. Взгляд реагирует на движение на полу и из меня вырывается отборный мат. Спасибо, не завизжал как девка.

— О, вот ты где, — Софа лезет под стол, доставая мерзкую восьмилапую дрянь. — А я думаю, куда сбежала, — сюсюкаясь, почёсывает она ему нежно… что это? Брюхо? Жопа? — Обиделась, что я её бросила, прикинь. Нос воротит с приезда.

— У этого ещё и нос есть?

— Не у этого, а у Муси. Хочешь поздороваться? — суют мне в сложенных ладонях паука. Какая ж дрянь.

— Убери уродца. Иначе прихлопну.

Питомца прижимают к груди.

— Сам ты уродец! Тччч, не слушай плохого дядю, — успокаивают любимца. — Он не понимает, что говорит. Ты красавица, — живность бережно возвращают в террариум, дожидаясь пока он сползёт с руки на древесную конструкцию. — Не знала, что ты арахнофоб.

— Ни разу, но на ползучую мерзость предпочитаю смотреть через стекло. Не могла завести… не знаю, черепаху? Ёжика. Рыбок, в конце концов.

— Кого хочу, того и завожу. Забыла разрешения спросить. Это ты ко мне припёрся. Кстати, с какой целью?

— Уже ни с какой.

На меня скептически воззряются, всем видом давая понять: ты странный. Странный или нет, но раз у неё планы, моя затея автоматически теряет смысл.

— То есть я свободна?

— Свободна.

— Отлично. Тогда я побежала, — теряют ко мне интерес, переключаясь на укомплектовывание маленького рюкзака.

— В таком виде? — без особого восторга разглядываю её чёрный тканевый корсет на тонких бретельках. Не нижнее белье, но и верхней одеждой сложно назвать.

— А, точно. Забыла, — со спинки стула стягивают полупрозрачную сетчатую тряпку в тон и натягивают сверху.

— Ну да, другое дело совсем, — усмехаюсь я. — Как в сказке братьев Гримм: "приходи ко мне не одетая и не голая". Та тоже в сетку обмоталась.

— Ничёсе, какие ты сказки знаешь.