Поцеловать первого встречного

— Не оскорбляй свиней. Они в сотни раз чистоплотнее, — обижается за хрюшек Павлик.

— Согласна, — скидываю магазинные пакеты рядом с поваленным бревном и выискиваю купленные специально для мусора мешки. — Включаемся в субботник, гайз.

— Реально? Мы должны это делать за других? — морщит тоненький носик Настенька.

— А тебе приятней сидеть в окурках и плевках? Мне лично нет.

Ишь, какая краля. Остальные без пререканий подключаются, даже брезгливая по натуре Злата, а эта, видите ли, неженка. Я, конечно, могу списать её отстранённость от коллектива на то, что она новенькая и стесняется, но… Не знаю, мутная девица какая-то.

Сломанная одноразовая посуда, пустая тара, фантики, остатки магазинных упаковок, бычки, разваливающийся мангал с отваливающимся дном — всё отправляется в утиль. По завершении набирается офигеть какой пузатый мешочек. Зато поляна преображается. Становится чисто и уютненько. Совсем же другое дело.

Вот теперь можно заняться собственным лагерем. Первым делом разделяемся на группы: Чешир с Эльфом берутся за палатки, Тимоха с Герой собирают как конструктор новый мангал, близняхи ушли за ветками для костра, а мы с Демидовой разбираем пакеты. Купленное пиво и минералка сразу отправляются в сумку-холодильник. Хоть уже и пятый час, но жара всё ещё стоит адовая. Без освежающего допинга не обойтись.

Маринованное мясо, овощи, мясные нарезки, консервы, сосиски, грибы, баночная селёдка, соусы и пластиковая посуда раскладываются на клеёнке, которая заменит нам стол. Пластиковый контейнер из-под черри сразу повышается до ранга пепельницы. Мы не некоторые, нам не западло ссорить строго в одно место.

Как-то не сговариваемся: кто, что, когда. Мальчики молча разжигают угли, которые Тима всё-таки купил и сам пёр на себе, девочки накрывают поляну. Вскрывается тара с прохладительным, включается музыка на портативной колонке, снимаются прямые эфиры. Покупаться всем охота, но не включаем эгоистов. Надутый круг с розовым фламинго, привезённый из Дубая одиноко лежит на травушке, дожидаясь своего часа.

Очень скоро в воздухе витает запах чуть спалённого мяса. Первая партия шампуров не успевает коснуться миски, вторая уже частично остаётся, а после третьей становится понятно, что стоит сделать перерыв. Тем более что комплектом к горячему идут жаренные сосиски и маринованные в мазике шампиньоны. Обожаю их и остальных подсадила.

Как итог: на расстеленных спальных мешках мы лежим обожравшимися трупиками. Будто последний раз свинину ели сто лет назад, а не вчера. Несчастные вегетарианцы, они даже не представляют насколько волшебен этот смакующийся момент: когда ты подцепляешь ногтями ещё шкворчащий, блестящий от жира кусочек и отправляешь в рот… О, да! Вкусовые сосочки ликуют.

— Вот теперь можно и освежиться, — с кряхтением пытаясь подняться, вещает Эльф. У него так прикольно получается: он же сам по себе дрыщ, но если обожрётся — откуда-то вылезает пузень. Вот и сейчас так и хочется поиграть в барабан.

— А ко дну не пойдёшь? — насмешливо интересуется Павлик, поправляя кепку. Она единственная додумалась взять головной убор, а вот у остальных есть шансы схлопотать солнечный удар. Кроме меня, я умная девочка — соорудила из топика бандану.

— А он мне на что? — шея резинового фламинго с любовью стискивается. Слишком с любовью.

— Найти себе девушку, — советую я.

— Да где её взять? Не ищется. Так кто со мной целлюлит растрясывать? Девчата, подъём!

— Я пас, — переворачиваюсь на живот, подкладывая руки под подбородок. — Мой целюль всегда со мной, никому не отдам.

— А я окунусь, — поддерживает затею Демидова, стаскивая лёгкий вверх под которым прячется купальник и яркий павлин с распушенным хвостом на спине.

— Тогда и я, — Нечаев оживает на глазах. Только что скулил, что пошевелиться не может, а тут подорвался ужаленным. Позёр.

— Ну и я с вами, — уже стянув сандалии, Агата замирает в растерянности. — Слушайте, а в воде могут быть змеи?

— Вопросик на миллион, — хмыкаю, с удовольствием потягиваясь. — Это тоже самое, что спросить: живут ли на помойке крысы?

— То есть, да?

— Конечно, ты берег видела? Им там самое раздолье.

— Тогда я лучше посижу. Терпеть не могу змей.

— Да не сцы. Максимум, на кого можно в этих местах напороться — на ужа. А он безобидный.

— Ммм, нет. Спасибо.

— Тогда у меня для тебя плохая новость. Туалет отменяется.

— Почему?

— Потому что на суше они тоже шляются. Внимательней осматривай перед сном палатку, чтоб радость наутро не обнаружить.

— Ты серьёзно?

Бедная Тумасова.

— Частично, — сжаливаюсь над ней после осуждающего пинка Михеева. — В палатку вряд ли заберутся, а вот если пойдёшь в кустики — ступай аккуратнее.

— Замечательно. Просто замечательно, — ну всё, чьей-то фобии пришёл писец.

— Не слушай её, — меня снова пинают. На этот раз не столько осуждающе, сколько сердито. — Они нас боятся больше, чем мы их, а тут место людное, постоянно кто-то ошивается. Все кто здесь когда-то водился, давно более тихие места нашли.

— Скажи это змеюкам, — решительно не согласна. — Я одного на нашем участке недавно нашла. А, так на минуточку, обжитый сектор.