Поцелуй

За несколько месяцев она превратилась из активной улыбчивой любительницы кроссвордов и тенниса в запуганное, замкнутое существо, подверженное внезапным сменам настроения и вдобавок слепнущее. Когда опухоль, наконец, обнаружили, она уже была неоперабельна. Головные боли усилились, прогрессирующий паралич левой половины тела осложнил жизнь, непредсказуемость настроения сменилась жалкими попытками всем угодить, а потом — постоянной эйфорией.

Джина с болью в душе наблюдала за медленным угасанием матери, она обожала ее, отчаянно пыталась заботиться о ней. Делала все, что могла: привезла мать из больницы на Кингсли-Гроув, окружила любовью. Но… зловредный нарост не уменьшался, сказывался на ее памяти, и однажды она позабыла, что ее муж умер три года назад. Самое ужасное, Джине приходилось слушать, как мать плачет в недоумении: «Томас, где ты? Помоги мне… не оставляй меня… Томас, мне так страшно… пожалуйста, не оставляй меня…»

В глубине души Джина понимала, что сходство симптомов не просто совпадение. Обследования продолжались, но в перерывах между ними Джина изо всех сил старалась подготовиться — по крайней мере, рассудком — к известию о том, что у нее опухоль мозга.

И она боялась — страшно боялась, — что ее оставят умирать в одиночестве.

— На меня только что очень странно посмотрела одна из этих жутких сиделок, — проворчал Дуг, врываясь в палату. — Честное слово, не подозревал, что для визита в больницу нужно специально наряжаться, — не унимался он, положив Джине на колени букет мятых розовых гвоздик.

Джина, радуясь неожиданному развлечению, улыбнулась.

— Может, раньше она не видела человека, который надевает оранжевую рубашку с коричневым пиджаком.

— Все так плохо? — Дуг казался таким унылым, что Джине пришлось зарыться носом в гвоздики, чтобы скрыть смех.

— Не плохо, но… необычно. М-м-м, как замечательно пахнут цветы.

Желая поцеловать ее, но не в силах набраться смелости, Дуг просто сел рядом.

— Как ты себя чувствуешь?

Его восхищала способность Джины держаться молодцом. Выслушивая этот вопрос по двадцать раз на дню, она уже привыкла говорить людям то, что они хотели услышать, вместо нелицеприятной правды. Она понимала, что в таком случае разговор продолжится. Плач и нытье только отпугнут.

— Намного лучше. — Джина провела здоровой рукой по чистым светлым волосам. — Сегодня утром снова были анализы, ко мне цепляли электроды и делали энцефалограмму. А потом медсестра вымыла мне голову.

— Отлично, отлично. — Дуг после возвращения из Манчестера места себе не находил от тревоги, и теперь испытал облегчение. — Надеюсь, скоро тебя выпишут. Прежде чем ты снова займешься делами, нужно поправиться…

Это была шутка — насчет дел, — но Джина подыграла: взглянула на часы и кивнула.

— Тебе, наверное, придется взять кого-нибудь на время. На несколько недель. Что, в офисе снова хаос?

Дуг смутился на мгновение: у него не было ни времени, ни желания думать о состоянии кабинета. Главное — Джина.

— Не знаю. Наверное. А что сказали врачи по поводу вчерашнего рентгена?

Джина сглотнула, не желая об этом думать. Врачи, собравшись в комнатушке, которая примыкала к смотровой, совещались шепотом. До Джины доносились лишь отдельные упоминания о желудочке, белом веществе и полушариях. Неулыбчивые лица врачей и косые взгляды были красноречивее слов.

Она снова запаниковала. Не хотелось умирать, одной, без любви…

— Они ничего не сказали. — Джина снова взглянула на часы. Четверть пятого. — Во всяком случае, мне.

Она позволила себе расслабиться. Дуг, заметив уныние в глазах обожаемой женщины, решил: если можно сделать хоть что-нибудь, чтобы она понравилась, что угодно, — он это сделает.

«Я люблю тебя, — думал он, мечтая, чтобы Джина прочитала его мысли — и не осмеливался сказать это вслух. Я так тебя люблю…»

— Тебе что-нибудь нужно? — спросил Дуг. — Чем я могу помочь?

Слегка просветлев. Джина кивнула и отложила цветы:

— Спасибо, Дуг. Когда пойдешь обратно, попроси, пожалуйста, сестру Эльсон зайти ко мне.

— В чем дело? — Дуг обеспокоился. — Тебе снова, нехорошо?

— Нет-нет. — Джина полезла в тумбочку за косметичкой. — Просто я решила переодеться в чистую ночнушку. Сэм придет в пять, и я хочу выглядеть красиво. И передай, пожалуйста, духи, которые стоят на комоде…

Взгляды, которые сиделки бросали на Сэма сорок минут спустя, трудно было назвать странными. Катерина, столкнувшись с ним в вестибюле, отметила произведенный эффект и ухмыльнулась.

— По-моему, они не прочь предложить вам массаж. — Она на ходу сунула под мышку пачку глянцевых журналов — приходилось почти бежать, чтобы не отстать от Сэма.

Сэм улыбнулся и ускорил шаг.

Катерина ненадолго оторвалась от учебы и провела восхитительные выходные у Саймона в Кембридже, а потому была в отличном настроении.

— Что с вами? Теперь, когда избавились от Вивьен, я уж подумала, что вы извлечете из свободы максимум выгоды. Или вдруг поняли, что скучаете по ней?