Поцелуй Архангела (ЛП)

невероятно привлекательными - с безупречной кожей и холёными телами.

Те немногие люди, которые когда-либо спали с ангелом, просто не могли их превзойти.

Рафаэль скользнул рукой вниз.

- Это правда, что ты немного похудела, но я все равно безумно тебя хочу.

Глава 4

Мозг Елены отключился на несколько секунд. Когда она смогла говорить, вырвался лишь

хриплый стон.

- Ты пытаешься меня убить.

Он сжал её грудь. Кожа Елены натянулась настолько, что удовольствие граничило с

болью.

- Этот вид наказания намного лучше чем расчленение на куски.

- Поскольку ты не сможешь заниматься сексом с покойницей, да?

- Определенно.

Пламя лизнуло Елену вдоль позвоночника, когда он скользнул руками вниз по спине и

погладил большими пальцами упругие ягодицы.

- В половине случаев я не уверена, серьёзен ты или нет.

Пальцы Рафаэля остановили свою чувственную муку.

- Ты уверена, что хочешь, чтобы я знал? Это слабость.

- Кто-то должен сделать первый шаг, - приподняв ногу, она начала водить ею по его

голени.

Рафаэль запечатлел поцелуй на шее Елены в месте, где бился пульс.

- Среди ангелов такая честность станет тебе помехой.

- А что насчёт тебя?

- Я привык использовать то, что знаю, чтобы удерживать власть.

Елена положила подбородок на свои руки, позволяя Рафаэлю размять припухлости,

образовавшиеся по контуру тех мест на спине, где у нее выросли крылья. Это было

восхитительное чувство - такое правильное, что она знала, никогда не позволит никому

другому касаться ее в том месте, даже по дружбе. Это было бы предательством.

- Ты сам становишься очень честным.

- Возможно между нами, - медленно сказал он, словно обдумывая значение каждого

слова, - это может быть не слабостью, а преимуществом.

Удивившись, Елена повернула к нему голову.

- Правда? Тогда расскажи мне что-нибудь о себе.

Он пальцем нажал на особенно напряженное место, и она застонала, уронив голову на

руки.

- Господи, помилуй.

- Не Господа ты должна просить о пощаде, - в его тоне проскользнул собственнический

подтекст, который становился хорошо знакомым, - О чем ты хочешь знать?

Она ухватилась за первое, что пришло в голову.

- Твои родители еще живы?

Все застыло. Температура воды упала так быстро, что перехватило дыхание, сердце Елены

панически заколотилось.

- Рафаэль!

- Опять же, я должен извиниться, - на шее она почувствовала теплое дыхание, вода

потеплела до температуры, при которой ее коже не грозила перспектива стать мертвенно

синей. - С кем ты говорила?

Вода, может, и потеплела, а вот тон его голоса напоминал арктический ветер.

- Ни с кем. Спрашивать о родителях - это самое обычное дело.

- Нет, не обычное, когда ты спрашиваешь о моих родителях, - он всем телом вплотную

прижался к ней, обхватив руками за талию.

У Елены возникло странное ощущение, будто он искал утешения. И было очень странно

думать таким образом о нем, о создании, которое обладало властью столь обширной, что

она едва ли могла это постичь. Елена без колебаний обняла его, позволив удерживать себя

вертикально в воде.

- Прости, если я разбередила старые раны.

Старые раны.

Да, подумал Рафаэль, вдыхая аромат своей охотницы и, едва ощутимую под кожей,

необузданность.

Ему было интересно, как повлияет Елена на расу архангелов и вампиров, эта смертная,

сделавшая его чуточку человечнее даже когда сама стала бессмертной. Но он никогда не

перестанет гадать, что же она сделает с ним.

- Мой отец, - сказал он, сам себя удивляя этими словами, - умер очень давно.

Повсюду пламя, яростный крик его отца, слезы его матери. Соль на губах. Его

собственные слезы. Он наблюдал, как его мать убивает отца и плакал. Он был

мальчишкой, совсем ребенком, даже среди ангелов.

- Мне жаль.

- Это было целую вечность назад, - такое происходило в те редкие моменты, когда его

щиты падали под напором воспоминаний. Сегодня Елена застала его врасплох.

Разум Рафаэля затопили образы последнего, что он помнил - не своего отца, а матери. Он

видел ее изящные стопы, легко ступающие по траве, испачканной кровью ее собственного

сына. Она была так прекрасна, так одарена, что ангелы сражались и умирали за нее.

Даже в конце, когда она вполголоса пела над разбитым и изломанным телом Рафаэля, ее

красота затмевала собой солнце.

"Ш-ш-ш, мой дорогой, ш-ш-ш".

- Рафаэль?

Два женских голоса: один тянул его в прошлое, другой - в настоящее.

Если выбор и был, то он сделал его год назад в небе над Нью-Йорком, когда вокруг него

город лежал в руинах.

А сейчас, он прижался губами к изгибу плеча Елены и впитывал ее тепло, тепло, которое

было отчетливо смертным, и которое плавило лед воспоминаний.

- Думаю, ты уже достаточно пробыла в воде.

- Я не хочу двигаться, вообще.

- Я верну тебя по воздуху.

Елена слабо запротестовала, когда Рафаэль поднял ее из воды, ее тело все еще оставалось

хрупким.

- Не двигайся, охотница, - осторожно вытерев ее крылья, он натянул свои штаны, затем