Поцелуй черной вдовы (СИ)

– Расскажи, как так вышло, что ты... перевертыш, как я, живешь в таком доме? – спросила она. – Те богатые кавалеры в театре... принимали тебя за своего. Они не знают, кто ты?

– Не знают, – подтвердил Кайл. – Мои родители, приемные родители, как ты понимаешь, строго-настрого наставляли меня делать все, чтобы не раскрыть своей тайны. И все эти годы я был весьма осторожен...

– Но почему они...

– … усыновили меня? – Кайл улыбнулся, по-своему наслаждаясь ее замешательством. – Я тоже частенько задавался этим вопросом. Но матушка говорила, что я был им послан в ответ на многочисленные молитвы, и они не посмели отвергнуть дар Божий. – Соланж ждала продолжения, не отводя от него своих сапфировых глаз, и Кайл продолжил: – Они с отцом, как мне рассказывали, долгое время ждали наследника, но понести матушка не могла. Объездила множество святых мест, обращалась к народным целительницам и принимала отвары из девясила и боровой матки, но ребенка им Бог не давал. Ничто не помогала. И вот однажды зимой, они тогда жили в деревне, в Йоркшире, кто-то постучал в двери их дома... Служанка пошла открывать и вернулась с корзиной... с младенцем. Кто-то подбросил его на порог...

– Младенцем был ты?

– Я, – кивнул Кайл. – Мне был от силы месяц-другой, и я спал, когда матушка взяла меня на руки. «Ах, какой милый малыш!» – воскликнула она прежде, чем я вдруг проснулся и поглядел на нее своими глазами. Желтыми, как ты понимаешь. Она утверждает, что даже не испугалась, но мне видится, что она была в ужасе и с трудом удержала меня на руках. Служанка, должно быть, успела меня подхватить и тем самым спасла от падения.

– Откуда бы тебе знать, как было в действительности? – спросила Соланж, улыбнувшись.

– Отец однажды под мухой проговорился: мол, на такой дар, как сын-перевертыш, они и рассчитывать не могли. – В голосе Кайла против воли звучала злая ирония.

– Но они все равно тебя приняли и растили, как своего сына.

Он кивнул.

– Они любили меня. Сначала хотели одеть мне браслет, но побоялись, что его могут увидеть, а потому позволяли мне обращаться время от времени... Чаще всего в нашем имении в Йоркшире, в окрестных лесах, где я мог резвиться без опасений. Отец тогда чаще всего ходил со мной рядом... Охранял, что ли. И смотрел странным взглядом, я потом хорошо его выучил, этот взгляд: испуганный и отчасти брезгливый. Мне казалось, он разделял меня-человека и медведя-меня на две разные личности... Не мог воспринять нас едино. – Кайл покачал головой. – Когда я стал старше, то уходил в лес один, не хотел смущать его своим видом. И снова видеть тот взгляд... Так для всех стало лучше. Бывало вернусь, а отец поджидает меня: «Как ты, сынок, хорошо... погулял?» Я кивну: «Хорошо, отец». «Вот и славно, мой мальчик». Он выдыхал с облегчением и возвращался в библиотеку к комедиям Плавта, кои очень любил. И, наверное, их даже больше меня. Но мне ли жаловаться, не так ли?

Кайл подумал, что никому никогда еще не рассказывал о подобном, просто некому было, а в душе накипело. Он теперь хорошо это видел. И грызло по-своему.

– Мне жаль, что отец не смог принять тебя полностью, – проговорила Соланж. И ей действительно было жаль, он видел это в ее подернутом дымкою взгляде. – Но ты хотя бы мог быть собой, развиваться, как цельная личность... Сотни других перевертышей лишены этого права.

– Я знаю. И мне очень жаль. По-настоящему. – Он понимал, что она говорит о себе в первую очередь и вложил в эту краткую фразу все свое сожаление.

– Ты не виноват, что тебе повезло больше, чем прочим, – кивнула Соланж и смутилась, опустив вдруг глаза.

Кайл догадался, что взгляд его, полыхнувший сапфировым цветом, показался и ей чрезмерно красноречивым, но скрывать его не хотел и не мог. Соланж, в конце концов, должна понимать, как много для него значит… А если не понимает, он скажет об этом в ближайшее время.

Глава 36

Вечер был странным, страннее всего, что случилось с Соланж за последнее время. Теплый, уютный, наполненный... донельзя непривычным ощущением тихого...

Счастья?

Соланж лежала плашмя на широкой постели и любовалась резными столбиками кровати. Все в ее комнате в Блэкфрайерс-хаус дышало достатком и красотой. Могло показаться, что не было ни бедного пансиона в Доугейте, ни графа Эссекского, шантажирующего ее, ни вообще ее прежней жизни, благодаря которой ее и прозвали «черной вдовой» – ничего не было, кроме этой постели и комнаты, и красивого платья, надетого на нее Кайлом Ризли, третьим графом Саутгемптоном.

И его поцелуев...

Боже мой, как же он ее целовал!

Щеки вспыхивали огнем, стоило снова припомнить его горячие губы и руки, блуждающие по телу. Он целовал ее так, словно Соланж имела значение... Словно он что-то к ней чувствовал...

Но возможно ли это?

Два года он был где-то рядом, наблюдал, защищал, но ни разу, ни единого раза она не заметила в нем интереса, а теперь ей казалось: она важна для него.

Не просто как инструмент для достижения своих целей, как для Эссекса и отца с Джеймсом.

А как женщина...

И не просто игрушка для удовольствия...