Поцелуй «Чёрной Вдовы»

Отойдя на приличное расстояние и не увидев никого поблизости, я решился:

— Анна Мария, это я, Патрик, — тихо произнёс я и посмотрел на неё.

Она дёрнулась и остановилась.

— Слушай и не перебивай, — продолжил я. — Просто прими за данное, что я уникален. Не буду говорить, как и почему я выжил. Но сейчас все думают, что я сенатор де Браго, и пусть продолжают так думать. Дальше, я вытащу тебя и Ван Хельсинга. Ещё не знаю как, но вытащу, просто верь.

Я повернулся и посмотрел ей в глаза:

— Мы справимся, но мне нужно, чтобы ты верила в меня, ясно?

Её губы дрогнули, и, бросившись ко мне на плечо, она зарыдала навзрыд.

**** Спустя три дня. Родовой особняк сенатора Де Браго ****

— И всё-таки я думаю, ты специально подсунул мне это тело, — произнесла Клодин, поддевая вилкой кусок нежной телятины.

Я вздохнул:

— Клодин, ну скажи, как я мог предугадать появление хаоситов?

Сегодня я выписался из больницы и сейчас имел счастье присутствовать на семейном ужине. Кроме моей жены Клодин у меня ещё было трое детей: Марк, Анна и Крис, но они жили отдельно и имели свои семьи. Из краткой справки следовало, что дети пошли в мать. Не семейка, а клубок змей какой-то.

— У тебя всегда так получается, — фыркнула моя жёнушка.

Я лишь покачал головой. Её уже не изменить, деменция процветает.

— Скажи, как продвигается процесс? — спросил я, намекая на «ломку».

— Продвигается, — снова фыркнула она. — Никак не продвигается, она с самого начала не сказала ни одного слова.

«Вдовушка молодец, заперлась в своей раковине, полностью отключилась от реальности, но надолго её не хватит.»

Тогда в парке она впервые дала волю своим чувствам. То, что она рассказала, повергло в шок даже такого прожжённого циника, как я. За неделю они систематически унижали и уничтожали личность Чёрной Вдовы. Как оказалось, каждый красный ошейник, или по-простому раб, привязывался к своему хозяину/хозяйке и они были в полном подчинении своего господина. Я не буду описывать, через что прошла Вдова, но я дал себе клятву, что я сделаю всё, чтобы освободить её.

— Ну, ничего, — видя, что я никак не реагирую, продолжила Клодин, — я пригласила своего брата — он разберётся.

— Нормана? — вырвалось у меня.

— Да, — усмехнулась она. — Надеюсь, вы поладите.

Как выдала мне Справка, с братом Клодин у меня было ещё меньше точек соприкосновения, чем со своей женой, а если быть честным, мы друг друга просто презирали. Но чувства отдельно, а голоса избирателей — отдельно. Брат Клодин был моим лоббистом. Тут надо сделать небольшое отступление: политика в мире Орегона была уникальной, там не было партий, от слова совсем. Голоса депутатов или сенаторов, как их называли в этом мире, были зависимы от лоббистов. Самая крупная группа лоббистов шла от промышленников, затем финансисты и, наконец, самые последние — от олигархов. Норман, брат Клодин, был именно таким олигархом, и именно из-за него молодой и амбициозный Густав де Браго женился на совершенно невыносимой женщине. Задним умом, он бы подумал дважды, прежде чем сделать такой шаг, но тогда он был движим тщеславием, и попал в сети этой сумашедшей семейки. Так что не принять Нормана он не мог. Норман — это голоса его избирателей, и ему придётся сделать над собой усилие и выслушать, что хочет брат этой ведьмы.

— И когда он собирается приехать? — поинтересовался я.

— Так уже, обещал быть к ужину, — равнодушно ответила Клодин.

И как в сказке, дверь гостиной отворилась, и в неё вошёл Норман. Норман был большим и шумным. Ростом два метра и весом за центнер, он занимал практически всё пространство помещения.

— Сестрёнка, — пробасил он, сгрёб Клодин в своих объятиях, и, повернувшись ко мне, произнёс: — Густав, привет.

Я скривился в ответ. Мы друг друга хоть и не переносили, но были зависимы друг от друга. Я от его голосов в Сенате, он от того, что я лоббировал его интересы. Норман был гением в психологии и вместе с тем гением в инвестициях, эдакий Илон Маск этого мира.

— Ну рассказывай, что у тебя произошло? — спросил он Клодин, как только мы расселись.

— Вот, — показала рукой Клодин, — уже неделя как, а она даже слова не сказала.

— Хм, хаоситка, — покачал головой Норман и заключил: — Сильная, это будет даже интересно.

Меня передёрнуло. Воспалённый мозг братца моей жены мог придумать что-то совсем извращённое. Но к моему удивлению, Норман не стал развивать тему, а уселся за стол и стал с завидной скоростью поглощать еду.

— Сестрёнка, можно я переговорю с твоим мужем? — закончив трапезу и вытерев салфеткой рот, попросил Норман.

Клодин лишь скривилась и, гордо подняв голову, удалилась.

— Ох, и тяжело тебе приходится, Густав, — хохотнул он, раскуривая сигару.

Я молчал. Норман что-то хочет, и пусть это что-то он скажет первым.

— Эх, а я думал застать тебя врасплох, но видимо не тот случай, — произнёс он, выпуская кольца дыма.

— Норман, я хоть и после трансфера, но мыслю адекватно. В чём проблема? — спросил я.

— Проблема? Стив Корн — наша проблема, — в сердцах воскликнул Норман. — Наш застройщик на Сумайских островах.