Поцелуй, чтобы вспомнить (ЛП)

Николас присел на корточки и проследил пальцем даты, вырезанные в граните.

— "14 октября 1768 — 2 февраля 1815", — прочитал он и, нахмурившись, посмотрел на Лауру. — Вещи в моей комнате ведь принадлежали ей, не так ли? Шкатулка со швейными принадлежностями? Библия? Расческа для волос? — Казалось, он хотел что-то добавить, но остановился, крепко сжав губы.

Лаура коснулась его плеча.

— Я надеюсь, ты не суеверен. Я положила тебя в ее спальню, потому что ты был ранен, и я хотела, чтобы у тебя были все самые лучшие удобства. Тебе не стоит беспокоиться о ночных стенаниях и грохочущих цепях. Леди Элеонора не вынесла бы даже мысли о том, чтобы потревожить твой сон, уж не говоря о твоем душевном равновесии.

— Я не верю в призраков, — сказал он, глядя на другой могильный камень, который был бы похож на могилу леди Элеоноры, как брат-близнец, если бы не выглядел совсем заброшенным и не был забит сорняками. Не было и признаков того, что кто-то приносит к нему цветы — сейчас или в прошлом.

— Муж леди Элеоноры, — сухо сказала Лаура, отвечая на его невысказанный вопрос. — Она всегда говорила, что его надо было похоронить за пределами освященной земли.

— Он покончил жизнь самоубийством?

— В каком-то смысле. Допился до смерти. Но не раньше, чем разбил сердце своей жены, — тихо добавила Лаура.

Николас нахмурился еще сильнее.

— Я знал ее?

Лаура занялась цветами, подмешивая тонкие веточки турецкой гвоздики к выносливым ноготкам и хризантемам. Как иногда напоминала ей Куки, одним из самых больших желаний леди Элеоноры было увидеть, что Лаура выходит замуж за доброго и красивого джентльмена. Она украдкой глянула на строгий и безупречный профиль Николаса. Несмотря на свое решение не лгать больше, чем это необходимо, кажется, не было вреда в том, чтобы выдать за правду то, что могло бы случиться.

— Конечно, ты знал ее, — твердо сказала Лаура. — Она до безумия любила тебя и наслаждалась каждым твоим приездом. Она часто говорила, что ты ей как сын.

К ее неудовольствию, Николас не удовлетворился ее объяснением.

— Здесь написано "любимой матери", — показал он на могильный камень. — А ее собственные дети? Почему они не приносят цветы на ее могилу?

Улыбка Лауры увяла. Боясь открыть больше, чем хотелось, она опустилась на колени рядом с ним и стала быстрыми движениями разбрасывать цветы у подножья могилы.

— У нее был только один сын, и он, я боюсь, противная жаба в человеческом обличье, которая не заботится ни о ком, кроме себя самого.

Его острый взгляд уперся в ее лицо.

— Мисс Фарли, а вы ведь сильно его не любите, не правда ли?

Ее пальцы закостенели, сорвав со стебля цветок.

— Напротив. Я не испытываю к нему неприязни. Я его ненавижу.

Николас спас пучок тонких лилий от ее смертоносной хватки раньше, чем она смогла обезглавить и их тоже.

— Так расскажи мне — что такого сделал этот неудачник, чтобы вызвать к себе подобную враждебность со стороны твоей нежной души? Пнул котенка? Имел привычку пропускать воскресную службу? Угрожал отшлепать Лотти так, как она того заслуживает?

— О, мы с ним никогда не встречались. И это хорошо. Поскольку, если бы встретились, я наговорила бы ему такого, что он бы в век не забыл.

— Небеса на его стороне, — пробормотал Николас, не отрывая взгляда от ее губ.

Лаура была слишком разозлена, чтобы обратить на это внимание.

— Дело не только в его распущенных привычках, которые я терпеть не могу, но в его колоссальном безразличии к женщине, которая дала ему жизнь. Леди Элеонора преданно писала ему каждую неделю много лет подряд, но он ни разу не побеспокоился прислать ей ответ, пусть даже формальный. Она, как и мы, читала о его похождениях в скандальных газетенках. — Лаура выдернула из земли большой пук сорняков и отшвырнула его в сторону. — Насколько мне известно, он — бессердечный, мерзкий, мелочный и мстительный негодяй.

— Значит, ты не станешь приглашать его на нашу свадьбу?

— Мой ответ "нет"! Я скорее пригласила бы Вельзевула!

При виде ямочки на его щеке, ее напряженные плечи расслабились.

— Вы не должны были дразнить меня, сэр, — полуулыбкой упрекнула его она. — Это нехорошо.

Он насмешливо передернул плечами.

— Не хотел бы я навлечь на себя ваш гнев. Я начинаю думать, что этот парень больше заслуживает моей жалости, чем презрения. Быть лишенным вашей благосклонности — достаточное наказание за любого мужчины.

Когда он потянулся, чтобы убрать ей за ухо выбившуюся прядку, Лаура уже не могла сказать, дразнит он ее или нет. Она даже не могла вспомнить, как они оказались на коленях на голой земле, так близко, что если бы он захотел ее поцеловать, то мог бы просто опустить голову ей под шляпку и коснуться своими искусными губами ее губ.

Положив последние цветы на могилу, Лаура стала подниматься на ноги.

— Извините меня, м-р Рэдклиф, но я должна поговорить с преподобным Тилсбури по очень важному вопросу. Пожалуйста, скажите Куки, что я вернусь как раз к чаю. — Она взяла в руку перчатки и пошла к воротам.

— Если ты не веришь в призраков, — крикнул он ей вслед, тоже понимаясь на ноги. — То чего ты так боишься?

Тебя.