Поцелуй для спящей принцессы

Но в коридоре, пока что далеко, послышались шаги, и Дар поспешно отклонился назад и одним шагом оказался возле двери. Стараясь оставаться незамеченным, выпрыгнул в холл – и разглядел Ричиэллу, что на всех порах спешила сюда…

…Ещё бы.

Она хотела лично удостовериться, что все идет так, как нужно.

Потому что, не сделай этого фея, оно опять пойдет наперекосяк. Точнее сказать, уже идет наперекосяк. С того самого момента, как принц, имя которого Риччи уже успела позабыть, совершил ночную вылазку в сад, испортил розы. И превратил обычный день в день с приключениями.

А теперь ей нужно беспокоиться о другом принце, и уж его имя фея помнила преотлично.

Дариэл.

Дар.

Разве может принадлежать такое звучное имя кому-то пустяковому? Каждое имя что-то в себе несет. Дарит своему хозяину силы – или, напротив, вгоняет в ещё большую тоску. Раскрывает то, что лучше бы скрыть, или прячет то, о чем так хочется сказать.

В имени Риччи хранилась ее история.

Все прошлое ее рода, тянущееся с тех незапамятных времен, когда и королевств-то никаких не было. Была дикая природа, поражающая своим воображением. Были существа, черпающие энергию из каждого окружающего предмета – и дарящие взамен свою. Было единство, была гармония. Был свет. Много-много света, что льется из каждой щели, оседает на глубине глаз и согревает окружающих.

А потом пришел человек.

Собственно, никто не знает, откуда. Ученые умы считают, что это случилось бы в любом случае, в ходе развития всего живого. А легенды утверждают, что у богов произошла ссора: прекрасная Гаясмая обиделась на Нхану из-за того, что он сотворил нечто более совершенное, чем она сама – все живое и магию. И послала в этот мир людей.

Но то боги, у них свои заморочки, которые мирских существ, в общем-то, не касаются. Никто точно не знает, где эти боги есть и как им там живется. И рассчитывать на них в мгновения отчаяния тоже не приходится. Никто не придет, не поможет. Только ты, ты сама, Риччи убедилась в этом на личном опыте, когда несколько раз просила спасения, но никто не внял ее молитвам.

Человек пришел в этот мир.

Начал брать, не предлагая ничего взамен.

Строить дома на месте лесов, высушивать реки, разводить скот, вытаптывающий траву.

Придумал себе любовь и деньги и заявил, что это достойные причины для войны. Понадеялся, что может решать сам, кому жить следует, а кому нет. И платился за это собственной жизнью.

А род Риччи существовал все это время, впитывая в себя те перестройки, что происходили вокруг. И имя ее – это, в общем-то, единственная вещь, что сейчас связывает Риччи с домом. Пусть она и не сможет передать его дальше – зато в себе сохранит.

А Дар?

Что несло его имя?

Риччи отчего-то была уверена, что его ещё запомнят. Что когда-нибудь этот мальчишка станет отважным воином, мудрым королем, справедливым отцом. Но пока что он всего лишь четвертый сын Идвига, натуры со множеством особенностей. И к тому же сбежал из дома. Впрочем, не самое глупое решение – король Идвиг умеет грамотно промывать мысли, и лучше от его влияния освободиться хоть когда-нибудь, раз пораньше не получилось.

Впрочем, вот и сам Дариэл.

Стоит в коридоре, на расстоянии вытянутой руки от комнаты, что ещё не так давно принадлежала Риччи, а теперь стала общественным достоянием. Плечи опущены, взгляд отведен в сторону, будто Дар никогда не видел таких чудесных стен. Носок одного ботинка касается носка другого.

– Вы по адресу, – произнесла Риччи, не дойдя до принца нескольких шагов. – Да-да, верно. Направо. Чтобы дверь открылась, достаточно лишь опустить ручку вниз. – И тут же, не давая принцу скрыться за вообще-то добротно сделанной дверью, которую никакой посторонний не сможет распахнуть без желания жильца, добавила: – Не против, если я буду обращаться к тебе на «ты»? Привычка такая, ничего не могу с собой поделать. Как тебе здесь нравится, принц?

– Вполне нравится, – ответил он. – Не против.

Как говорили в его королевстве, хоть рыбой назови, только в воду не окунай.

Распахнулась дверь комнаты, и Дариэл шагнул внутрь. А Риччи подалась следом – и, несмотря на отсутствие вещей, принадлежащих ей лично, ощутила, что она на своем месте.

Хотя Риччи не сказала бы, что ее комната какая-то там особенная. Напротив, она так четко вписывается в рамки приличий, что тем редким принцам, которые жили здесь вместо феи, не удавалось ни к чему придраться. Простая кровать, письменный стол, шкаф с несколькими отделениями, зеркало возле двери. Видно, что куплено не у первого встреченного столяра – мебель качественная, из темного дерева, без единого сучка и неровностей.

Разве что нет никаких темных штор – просторное окно занавешивают лишь только полупрозрачные, белые тюли, без лишнего кружева и легкие-легкие, как перышко.

Риччи слишком нравятся рассветы, каждое утро окрашивающие комнату во все теплые оттенки, которые только существуют, и она считает кощунством прятаться от небесного подарка за темными шторами. Ричиэлла не соглашалась вешать шторы даже тогда, когда в ее комнате жили принцы, привыкшие лежать в кровати до обеда. Приходилось несчастным вставать вслед за Сиитой.