Поцелуй феи

— Ну, это если придумывать себе бог весть что. Я фея, Рун, мне нужны твои объятья. Тебе меня, что, жалко приобнять? Пока ты спишь. Мы же не пара, мы друзья, я фея, которой нужна твоя помощь. Она в объятьях. Тебе придётся это делать теперь всегда, пока я с тобой. Хотя конечно ты можешь и отказаться. Силой я заставить не могу. Да и не хочется. Я просто тебя прошу. Мне очень-очень надо. Так что?

Рун вздохнул:

— Как лучше лечь? Ну, чтоб удобно было. Тебе и мне.

— Ах, если бы я знала, Рун. Давай ложись, а я пристроюсь как-нибудь.

Он лёг на спину, она попробовала прилечь рядом, положила голову ему на грудь и тут же подняла снова с озабоченным видом:

— Ну, я так не засну. Когда у тебя так грохочет там. Повернись ко мне на бок.

Он послушался. Она тоже легла лицом к нему, так что они оказались глаза в глаза, придвинулась как можно ближе, приобняла ручкой.

— И ты меня приобними, — промолвила она.

Он сделал.

— Удобно? — спросила Лала.

— Вроде да, — кивнул Рун.

Она с умиротворённой улыбкой уставилась на него:

— Хорошо. И магия. И счастье. И тепло. Чем плохо, Рун? Я счастлива. А ты?

— Жестокая ты девушка, — улыбнулся Рун.

— Рун, я не девушка, я фея, — произнесла Лала очень мягко. — Пойми же разницу. Я та, что нуждается в твоей заботе. Но не как девушка. Как фея объятий. Думаешь, мне было всё это легко принять. Думаешь, в волшебном мире нормально всем обнимать друг друга? Когда мне в детстве рассказали, кто я, знаешь я как сердилась. Я даже гневное письмо написала.

— Кому? — с недоумением поинтересовался Рун.

— Природе, кому же ещё. Мне все твердили, какая у меня удивительная природа. Только мне почему-то придётся постоянно обнимать невесть кого невесть зачем. Я говорила, фигушки, не стану я, не буду. А я ведь очень упрямая, знаешь ли. Мне говорили про то, что для феи объятий объятия подобны счастью, а магия, полученная от них, завораживающе прекрасна, как ничто на свете, что я сама её захочу всем своим существом, стоит лишь почувствовать один раз. А я сказала: «нет, и всё». Мне говорили про могущество и величие, а я отвечала: «как-нибудь обойдусь». У меня ведь есть и гордость, и честь, и достоинство. Тяжело всё это принять девушке. Даже если она фея. Но они и правда прекрасны. Объятия. И особенно, магия от них. Невозможно им сопротивляться. Да и нет желания. Это словно сопротивляться пению ангелов или свету в своём сердце. Я приняла это, Рун, и смирилась. Как только впервые получила магию от тебя. И теперь следую своей природе. Я та, кто я есть, ничего тут не сделать. Прими и ты меня такую, какая я есть, прижми к себе и обогрей магией своих объятий, как ту что очень нуждается в них.

— Я постараюсь. Правда, — тихо заверил Рун. — Принять тебя такой, как есть. Единственно, меня смущает, вот придём мы ко мне домой, там бабуля, а мы раз, и вместе в кровать. Я и фея. И даже не женаты. Ей же не объяснишь. Людям не объяснишь. В лесу это одно, а в селениях другое. Не по себе становится.

— Рун, ну я же не умру, если буду спать одна. Мне тоже бывает стыдно. Там мне придётся как-то обходиться. Когда чужие рядом. Но здесь ты мой. Мой рыцарь.

— Как славно мы легли, — заметила она после недолгого молчания, глядя на него. — Глаза в глаза. Можешь любоваться на меня, пока я сплю, я разрешаю. Быстрее влюбишься. Я серьёзно.

— Может и полюбуюсь, — добродушно согласился Рун, — Если больше нечем будет заняться.

— Рун, давай договоримся, — внимательно посмотрела на него Лала. — Есть важное, о чём ты должен помнить. Что я не девушка, а фея. И мы не пара, а друзья. Обнимай меня, сколько хочешь, но всё остальное нельзя. Три правила. Касаться с нежностью, ну ласкать то есть, нельзя. Целовать строго нельзя. Давать волю рукам…  ни за что нельзя! Если нарушишь, ты меня очень обидишь. Знаешь, я может даже не стану тебя проклинать, если ты так поступишь. Не хочется. Но я с тобой уже никуда не пойду. Если ты не уверен, что удержишься, нужно спать раздельно. Я не хочу, чтобы всё закончилось…  так грустно.

— Верь мне, прекраснейшая из фей, — твёрдо заявил Рун, — Никогда я не сделаю ничего такого, что оскорбило бы твою честь.

— Я верю тебе, мой рыцарь, — очень серьёзно произнесла Лала.

— Я рад, Лала. Только не называй меня так часто рыцарем, хотя бы пока не наколдуешь мне доспехи, ну и не запишешь себе в долг одну лишнюю жертву, — улыбнулся Рун. — А то правда смешно как-то звучит для деревенского парня. Рыцарь. Кто услышит — обхохочется. Я Рун.

— Всё никак забыть не можешь о жертве, да? — с пробивающейся сквозь счастье иронией поглядела на него Лала. — Прям заклинило тебя, Рун. Не думай о ней так много, а то, смотри, с ума сойдёшь. Угораздило же меня пообещать.

— Знаешь, я пожалуй приму твою жертву, даже если не влюблюсь, — усмехнулся Рун. — А то столько разговоров о ней. Надо ж узнать, что она такое.

— Твоё право, — умиротворённо молвила Лала. — Я даже не сомневаюсь, что примешь. Надеялась бы что откажешься, не стала бы и обещать. Всё по-честному.

Она зевнула.