Поцелуй феи

— Я наконец кое-что осознал, Лала, — с сожалением молвил Рун. — Когда ты от меня отворачиваешься, я не могу с этим справиться. Тут я тоже совершенно не властен над своими чувствами. Помнишь, мы об этом уже говорили. Если мы ссоримся, тебе надо идти ко мне. Тогда я всё перетерплю. Если же ты гонишь прочь…  для меня словно мир рушится. Мне всегда кажется, что всё потеряно, что я тебе более не нужен. От меня все отворачивались. Уж сколько лет. Мне было начхать, потому что это чужие. Но ты не чужая. Когда ты от меня отворачиваешься…  Это невыносимо. Ты вдруг становишься как все. Как все, кто меня презирал и плевал в мою сторону. Последнее дорогое мне в жизни утрачивается. И не остаётся ничего. Выходит, в ссорах мы оба не властны над собой, и я не знаю, что с этим делать.

— Может ничего и не надо делать? — мягко предположила Лала. — Мы же всегда миримся.

— Это опасно, — покачал головой Рун. — Я извечно ссорился со всеми только на всю жизнь. Не то, чтобы это моя вина, просто от меня воротили нос, а я воротил в ответ, и примирение со мной никому не было нужно. Я не умею мириться. Может и не способен. Это всегда похоже на чудо, когда ты в очередной раз находишь пути к примирению. Однажды может не сработать. Что-то оборвётся, какая-то ниточка между нами. И всё.

— Ох и наивный ты, суженый мой, — с безмерной теплотой и капелькой иронии весёлой произнесла Лала. — Чтоб я, да не нашла, как снова очаровать влюблённого в меня без памяти паренька? Я могу быть очень нежной. И глазки строить горазда.

— А пошла бы на жертвы ради примирения? — полушутливо поинтересовался Рун.

— Да, — сказала Лала тихо по-доброму совершенно чистосердечно. — Только ты никогда их не потребуешь и не примешь за это. Потому что ты рыцарь.

— Хитра, — усмехнулся он. — Сама назначила рыцарем. Теперь я понимаю, почему.

Лала рассмеялась негромко, наполнив тьму мелодичными переливами. Рун тоже не удержался от смеха.

— Давай спать, красавица моя, — он погладил её по ручке. — А то днём будем клевать носом.

— Давай, мой смелый лев.

— Хоть больше не считаешь, что я был с Ваей?

Лала призадумалась.

— Солнышко, ну ты что?! — воскликнул Рун с укором. — Ну когда бы я с ней был?! Я ведь с тобой неотрывно.

— Вдруг ночью, пока я сплю, — жалостливо предположила Лала.

— Кто я по-твоему?! Насколько я подл?! — изумился он.

— Прости, ты хороший, — поспешила повиниться Лала. — Я не права, прости, любимый. Не был ты с ней, теперь я точно уверена. Ух, эта Вая. Нехорошая.

— А она-то здесь причём?

— При том. Зачем она с тобой ласкова была и глазки строила? Ты мой.

— Она не знает, что ты здесь. Думает, я свободен, наверное.

— Действительно, — вздохнула Лала. — Незначимой быть плохо. Не отвадить других девиц от жениха.

— Да мне никто не нужен, лебёдушка моя, — с чувством заверил Рун. — Я никого и не замечаю, кроме тебя. Для меня весь мир незначим, значима лишь ты.

— Ой, какие красивые слова! Спасибо, милый, — порадовалась Лала.

— Да пожалуйста, — беззлобно ответил он. — Только, Лала, прекрати думать обо мне настолько дурно. Мы ведь клялись в верности. Это же не пустяк. Если я подлый изменщик и клятвоотступник, зачем я тебе вообще?

— Ну не ругай меня, заинька, — елейным голоском попросила Лала.

— Ладно уж, не буду, — пообещал Рун с улыбкой. — Ох, Лала. Говорила ты, что феи ревнивы, но такого…  я и представить себе не мог! Не скучно вам там живётся, видимо. У вас в стране. Выходит, если мир полон доброго волшебства и в нём почти нет проблем, их надо себе выдумать?

— Вовсе я ничего и не выдумываю, — ласково возразила Лала. — То, что тебе никто не нужен, совсем не значит, что никому не нужен ты. Не одна я умею строить глазки, суженый мой, а ты юноша простодушный наивный. И у тебя ко мне лишь ангельская любовь. Какой толк будет от клятвы, если ты полюбишь другую? И станешь мучиться, из порядочности оставаясь со мной. Ты можешь воспринимать мою ревность как мою причуду, но у меня сердечко болит, когда ты смотришь на других девушек. Понимаешь ты это, Рун?

— Я постараюсь беречь твоё сердечко от боли, ласточка моя, — со всей серьёзностью произнёс он. — Но уж и ты моё побереги. Не прогоняй меня, когда мы в ссоре. Всё равно у нас всё всегда кончается примирением в объятьях. Почему бы с этого и не начинать, лишь мы поссоримся?

— Так не выходит, мой львёнок, — посетовала Лала мягко. — Когда обижена, не совладать с собой.

— Значит надо просто не ссориться, — озвучил идею Рун. — Доверяй мне, я тебя не подведу.

— Хорошо. А ты не заглядывайся на других девушек.

— Больно надо мне на них заглядываться, когда у меня самая красивая самая милая невеста в мире, — с юмором ответил он. — Давай спать, ревнивица моя.

— Давай, — расслабленно отозвалась Лала.

Наступила тишина. Где-то вдалеке лениво гавкнула собака, с снова всё затихло.

— Рун, — позвала Лала.

— Что?

— А с кем тебя видели-то, как ты думаешь?

— Да бог его знает. По-моему, это про тебя речь идёт. Более не про кого, — поделился он соображением. — Я всем говорю, что я вдвоём, тебя не осознают, вот и говорят: «с какой-то девицей».

— Наверное, ты прав, — успокоилась Лала.