Поцелуй феи

— Нет, нам пора. До свидания, — Рун поклонился ещё раз обоим хозяевам.

— Прощайте, дяденька Уго. Кланяйтесь от меня супруге своей, когда через месяц открыться ей сможете. И Вае, и прочим деткам вашим привет от меня предавайте. Они все очень милые, — одарила хозяина сияющей улыбкой Лала.

— Доброго пути, — проговорил он растроганно.

— Не обижайте таракашек.

— Буду заботиться о них, аки о детках своих, — твёрдо заверил Уго.

Рун с Лалой вышли наружу. Толпа никуда не делась, все были здесь. Их мгновенно заметили, по людским массам волной прошёл шёпот, и наступила тишина. Народ расступился, освобождая проход пошире. Держась за руки, Рун и Лала двинулись по улице вдоль коридора из любопытных лиц. Чем-то это напоминало их явление народу в деревне, только тогда все глаза были устремлены на Лалу, а теперь на Руна. На него смотрели удивлённо и радостно, многие кланялись, простолюдины в пояс, знать кивком головы, снимая шляпы. Рун смущённо отвечал небольшим поклоном.

— Ведь это же приятно, милый, когда тебя все уважают? Почувствуй, каково это, — по-доброму сказала Лала.

— Мне это не надо, — тихо поведал Рун. — Мне приятно, когда ты мне улыбаешься, когда ласкова со мной. Вот что люблю безумно.

— Этого у тебя в достатке и уж было, и случится ещё, — рассмеялась Лала. — А вот такого…  Но мне очень приятно это слышать.

— Показалась, значит, дяденьке Уго. Одну тень истратила, — посетовал Рун. — Две ещё осталось?

— Это было правильно, — мягко произнесла Лала. — Он нас привечал, отблагодарила за гостеприимство. Ну и…  пусть знают все. Феям тоже хочется немножко славы, чтобы помнили о нас, чтобы…  верили в нас. Это важно, любимый. И для нас, и для людей.

— Пожалуй, так, — разделил её мнение Рун.

Они поравнялись с группкой разодетых дворян, среди которых стояли градоначальник и градоначальница. Обе знатные особы почтительно поклонились, Рун поклонился им в пояс в ответ. И затем повёл Лалу дальше, мечтая поскорее добраться до центральных ворот. А людской поток всё не кончался.

— Не хочешь меня обнять, суженый мой? — вдруг поглядела на него Лала озорно.

— Солнышко, помилуй! — взмолился Рун, округлив глаза.

— Ладно уж, помилую, — весело усмехнулась она. — Но в лесу за это меня обнимешь покрепче. На подольше.

— Всё, что пожелаешь, — с облегчением выдохнул Рун.

* * *

По пыльной дороге медленно ехала телега, поскрипывая колёсами. Возница, длиннобородый мужичонка в залатанной одежонке, тихонько понукал вяло плетущуюся лошадь. В телеге на сене лежали рядышком двое — юноша и фея. Рун и Лала. Оба в чудесном расположении духа. Рун лежал на спине, положив руки под голову. Лала, привалившись к нему на бочок, весело блестя глазками, щекотала его лицо травинкой.

— Лала, ты меня изводишь последние дни, — рассмеялся Рун, добродушно коря её.

— Нет, я тебя люблю, — заявила Лала с игривой улыбкой, продолжая водить травинкой по его щеке.

— Ты меня изводишь своей любовью, — жалостливо проговорил он сквозь смех.

— То-то такой довольненький.

— Выходи за меня уже, хватит мучить.

— Бедненький, весь измучился от нежности нежненькой феи, — поиронизировала Лала, сияя. — Через три годика, львёнок.

— Вон и обитель, уж недалёко, — возница обернулся к Руну и улыбнулся. — Блаженный ты, ей богу. Радуешься чему-то, сколько не едем. Я ещё не встречал столь счастливых людей. Ты чего такой?

— Ну…  есть девушка одна, — поведал Рун, глядя на Лалу смеющимися глазами.

— Девушка? — усмехнулся возница. — Понятно. Скоро ли свадьба?

— Дождёшься от неё. Она за меня не хочет, — посетовал Рун с юмором.

— Чему же ты веселишься тогда? — удивился мужичок.

— Тому…  что она всегда рада мне. Прямо умирает от счастья, как видит. Аж светится вся.

— Ох, прямо и умираю, — залилась тихим смехом Лала. — Это ты от меня умираешь от счастья, заинька.

— Чего же не хочет замуж? — озадачился возница.

— Ну…  она из гораздо более зажиточной семьи. Её родители не отдадут её за меня никак, — объяснил Рун. — Она это знает, я это знаю. Пожениться нам не выйдет точно.

— Странно это слышать, если честно, — признался мужичок. — Обычно коли любят, но не могут быть вместе, то горюют.

— С ней горевать достаточно сложно, — разулыбался Рун, любуясь Лалой. — Она весёлая, и добрая очень. И всегда-всегда радуется, когда я рядом. Пока что её ни за кого ещё не выдают, никто не препятствует нам дружить. Можно, конечно, в горести коротать все эти дни, а можно быть счастливыми, дорожа каждой минуткой, проведённой вместе. Я лучше выберу второе. Да она просто и не даст мне выбрать первое. Лишь посмотришь на неё, и сердце поёт. Ну как тут печалиться.

— Ну…  не знаю, — молвил возница задумчиво. — Но, родимая!

Он чуть тряхнул вожжами. Стал что-то напевать себе под нос еле слышно, какую-то монотонную, как долгий путь, мелодию.

— Солнышко, можно спросить? — негромко поинтересовался Рун доверительным тоном.

— Конечно. Всё-всё, что захочешь, — с готовностью кивнула Лала.

— И даже страшные девичьи тайны? — усмехнулся он.

— Всё-всё, кроме страшных девичьих тайн, — поправилась Лала, одарив его лукавым взглядом.