Поцелуй француза

К счастью, прошедший в начале ноября двухдневный семинар ценителей вин приятно повысил их доходные статьи. Они смогли оплатить самые неотложные счета, и, чтобы еще больше ослабить гнет долгов, Джин отказалась от своей зарплаты.

В конце концов она решила, что раз ее дядя не переживает по поводу потери партнерства с Полем, то и ей не стоит особо беспокоиться. Если уж на то пошло, то соглашение с Полем было не единственным решением их проблем. Они и без него что-нибудь придумают.

Но бизнес продолжал хиреть, в будние дни в отеле были заняты всего один-два номера. Постепенно до Джин стало доходить, что принимать решение по спасению "Саммита" надо незамедлительно. Если бы они сейчас нашли деньги и начали программу реконструкции и рекламы, то и в этом случае дела их поправились бы никак не раньше весны.

За неделю до Дня Благодарения с Лоуэллом случился еще один, правда, не очень серьезный сердечный приступ. Доктор Сандерс настоял на его возвращении в санаторий и решительно просил Джин свести все разговоры о делах к минимуму.

Через два дня после этого на имя Лоуэлла Пирсона пришло письмо из замка Ла Бруиль. Джин принесла его дяде и с замиранием сердца ждала, пока он читал. По красивому мужскому почерку на обратной стороне листа она поняла, что письмо от самого Поля.

- И что он пишет?

- Не много. Что предложение о партнерстве остается в силе, если оно меня интересует. Пишет о том, как у них идет процесс приготовления нового вина. Боюсь, для тебя ничего нет, - добавил он многозначительно.

Значит, деловое предложение Поля остается в силе? А предложение о замужестве?

Время шло, вестей от Поля больше не было, и Джин все сильнее убеждалась в том, что он выбросил ее из головы. Это казалось единственно разумным выводом. Мужчина с его внешними данными, не говоря уже о здоровом сексуальном аппетите, вряд ли долго будет грустить о потерянной любви. Без сомнения, в длинном списке бывших подружек Поля найдется не одна женщина, которая с радостью вновь бросится в его объятия.

Эта мысль приносила страдание Джин, но дни тянулись за днями, и острая боль начала притупляться. Время, проведенное в замке Ла Бруиль, представлялось ей теперь лишь кратким вступлением в долгую, безрадостную полосу жизни. Поль казался персонажем из сна: достаточно реальным, чтобы причинить боль, но всегда за пределами досягаемости.

Как-то Джин вызвали на собрание их банка. Новость была плохая: запас кредитов истощился. Требовалось каким-то образом сбалансировать долги и расходы, иначе пришлось бы расстаться со значительной частью имущества. После разговора с Аланом Джин поехала к дяде умолять его найти выход.

Лоуэлл терпеливо выслушал ее невеселый рассказ об их финансах и сказал:

- Нам надо либо сократить расходы, либо как-то поднять кредиты, верно?

- Выглядит именно так.

- Тогда давай сократим расходы. Я думаю, нам надо закрыться.

- Закрыть "Саммит"?!

- Только на зиму. Все равно дела в отеле идут плохо. Сейчас для нас было бы экономичней закрыть его. Откроемся весной, когда начнется сезон отпусков.

Джин заспорила, но Лоуэлл уже принял решение и твердо стоял на своем.

- Ты останешься там и будешь приглядывать за отелем. К тому же, когда обслуга уйдет, ты сможешь опять платить себе жалованье, которого ты добровольно лишилась.

"И что я буду делать со своим еженедельным чеком?" - горько подумала Джин. Ей некуда идти и нечего покупать. Сидеть одной в огромном пустом отеле - перспектива не из приятных. И все же если Лоуэлл так решил, значит, у нее не было выбора.

С прискорбием она известила сотрудников о том, что после Дня Благодарения отель закрывается. Многие уже предвидели такой исход дела и не сильно удивились. Несколько человек записали для Джин свои адреса, чтобы она могла найти их, когда "Саммит" откроется снова - если он вообще откроется.

Процедура закрытия отеля была долгой и грустной. Два дня они убирали и дезинфицировали кухню, закрывали большой холодильный шкаф и накрывали чехлами всю мебель в холле. Кровати оголились, ванные комнаты опустели. Джин чувствовала тоску и беспомощность, все происходящее напоминало ей смерть кита, выброшенного волной на берег, - медленную трагедию.

Наконец к началу декабря последний персонал разъехался, и она осталась одна: Свободное время давило на нее, она не знала, чем заняться. Каждый день она навещала Лоуэлла, а потом возвращалась в пустой отель и слонялась в поисках какой-нибудь работы, чтобы только убить время. Но все, что ей оставалось, - это вытирать пыль, отвечать на корреспонденцию и мыть посуду после своих скудных обедов и завтраков.

Старый загородный отель, десятилетиями живший шумной суетливой жизнью, погрузился в жуткую тишину. Не слышались знакомые звуки включенного пылесоса, не звенела серебряная посуда в столовой. Словно ее юность и последний год жизни разыгрывались на подмостках передвижного театра, и сейчас пьеса закончилась, артисты уехали, а она осталась одна в холодном пустом зале.