Поцелуй или смерть

Рука Андре наткнулась на кочергу и сжала ее. Размахнувшись, он ударил ею сверху вниз и попал Менделлу в бок. Но прежде чем Андре повторил удар, Менделл вырвал кочергу у него из рук и швырнул через комнату. Она попала в одно из окон. Послышался звон разбитого стекла и затем глухой стук от падения ее на землю.

– А, – протянул Менделл, – ты хочешь так драться? Как на скотобойне? Все способы хороши? Согласен, дружок, начнем...

– Отойди от него, Андре! – продолжала кричать Галь.

Андре попятился, но Менделл протянул руку, схватил его и потащил назад. Полочка на стене была весьма современной, и Менделл стукнул Андре об нее. Потом серией мощных ударов справа и слева он бросил Андре на деревянные панели, ударяя прямо в лицо, как в мешок, и превращая лицо Андре в кровавое месиво. Кровь стекала у того с губ. Опустив руки, Андре стонал от боли.

– Пощадите... довольно... Менделл...

– Очень хорошо, – Менделл отступил. – Тогда поговорим. Что означают эти ваши махинации? Чего вы от меня хотите, мерзавцы?

Андре закрыл лицо руками, будто боль стала настолько сильной, что он не мог говорить. Потом он резко нагнулся, схватил толстые медные щипцы и швырнул это смертоносное орудие в Менделла. Тот принял этот удар на руку, поднял свою левую и врезал Андре в челюсть, вложив в этот удар всю свою ненависть. Щипцы упали на пол, а Андре на мгновение замер. Потом колени его подогнулись, он оперся на камин и соскользнул на пол, распростершись неподвижно.

– Ты его убил! – простонала Галь. – Ты его убил!

Менделл повернулся и посмотрел на нее.

– Вот так! Теперь займемся тобой. Отвечай. Начнем с восьмидесяти семи тысяч, которые я тебе дал для своей матери. Как получилось, что такая богачка, как ты, обокрала старуху?

– Ты мне ничего не давал, – отшатнулась Галь.

– Не ври!

– Я не вру.

– Я давал их тебе. – Менделл стал приближаться к ней.

– Ты же не знаешь, что делаешь, Барни, ты не знаешь, что говоришь... – Галь зашла за диван.

– Нет, я знаю, что говорю!

– Нет! Нет! Ты болен! Ты сумасшедший!

– Придумай что-нибудь получше...

– Я пытаюсь сказать тебе правду. – Она хотела спрятаться за диваном.

– Правду?

– Я пытаюсь спасти тебя от самого себя!

– Ты предполагаешь, что я убил Вирджинию Марвин?

– Ты должен был ее убить.

– И мистера Куртиса?

– Не знаю. – Галь задыхалась, у нее в горле застрял комок. – Во всяком случае, я уверена, что ты убил моего отца.

Менделл попытался схватить ее, но неудачно.

– И когда это случилось?

Барни остановился, готовый к дальнейшим действиям, а Галь продолжала пятиться от него.

– Около часа назад.

– Тогда как получилось, что одна из ран нанесена часов на двенадцать раньше другой? А вторая сделана уже после смерти старика?

– Ты не соображаешь, что говоришь!

– О, не старайся сбить меня с толку. Я насмотрелся на любые раны.

Задыхаясь, Галь снова отскочила от него.

– Ты не знаешь, о чем говоришь! Ты только воображаешь, что знаешь. Но поверь мне, Барни, попытайся понять, что твое состояние ненормально!

– Есть еще один вопрос, – бросил Менделл.

– Еще вопрос?

– Что ты сделала, чтобы получить заключение доктора Гарриса о моем здоровье? Причем ложное заключение. Ты переспала с ним?

– Теперь ты меня оскорбляешь!

– Я спрашиваю тебя.

Галь попыталась улыбнуться.

– Все, чего я стремлюсь достичь, – это, насколько возможно, облегчить тебе жизнь, Барни.

– И поэтому ты пыталась меня убить?

– Я защищала себя, вот и все. Я знаю, что ты подумал в отношении меня и Андре. У тебя, Барни, грязное воображение!

– Кроме шуток?

Менделл опять попытался поймать ее. Отскакивая, Галь поскользнулась на ковре и закричала, но, прежде чем Менделл успел поймать ее, она уже стояла позади длинной консоли, на которой с каждой стороны находилось по светильнику. Во время падения грудь Галь обнажилась. Она провела языком по губам, глядя на Менделла поверх стола. В ее глазах появился огонек, и она не сделала попытки привести себя в порядок.

– Закрой занавес, – с грустью проговорил Менделл, – меня это уже не волнует.

Он начал обходить стол, и теперь их разделяла только столешница.

– Ты меня любил, Барни...

– Вероятно, я всегда буду любить тебя.

– Тогда почему же ты хочешь причинить мне зло?

– Откуда ты знаешь, что я причиню тебе зло?

– Я это вижу по твоим глазам. – Галь умоляюще посмотрела на него. – Я уеду с тобой, Барни.

– Куда?

– Куда захочешь.

– А на какие шиши? На те восемьдесят семь тысяч, которые я дал тебе для своей матери?

– Ты не давал мне денег.

– Это говоришь ты. Но мне позволь утверждать обратное.

Андре со стоном начал подниматься.

– Андре, защити меня! – умоляла Галь. – Барни собирается меня убить.

Менделл стоял у полированного стола, опираясь руками о столешницу.

– Нет, – спокойно ответил он.

Менделл хотел отодвинуть лампу, но толкнул ее слишком сильно, и она упала и разбилась, как его несбывшаяся мечта. Взгляд Менделла перешел от светильника к Галь.

– Нет, – повторил он. – Все, что я могу, – это сделать тебе больно. Галь, почему ты так боишься меня? Что ты такого натворила, малышка? – Он снова пошел в обход стола.

– Андре! – завопила Галь.