Поцелуй или жизнь (СИ)

— Вот такая вот трагедия с графским родом и приключилася, — напоследок вздохнул Жак, заканчивая свой рассказ о трех сыновьях сэра Гвейна Благородное сердце.

— Печально, — ничуть не расстроено начал Азизам, аж подаваясь вперед от желания выпытать у слуги подробности. — Только скажи мне, друг, что такого страшного в этом проклятии, раз у вас на юге бастарды от благородных и законнорожденные равны? Что мешает графу не жениться, а просто заиметь постоянную любовницу, ну или просто сделку с какой-нибудь бесприданницей заключить? Мол, она рожает ему наследника, предварительно не связав себя священными узами брака, получает кругленькую сумму и мотает со свежеприобретенным приданным под венец с кем-нибудь другим.

— Чего не знаю, того не знаю, — пожал плечами Жак. — Все, как на духу рассказал, о прочем не ведаю, уж не обессудьте.

— Погоди, — не сдавался Азизам. — По твоим словам, средний сын сэра Гвейна, тот, который поющий и играющий на лютне Франсуа, слепой с рождения. Так каким это таким чудесным образом он в одиночку несколько суток шарахался по графскому парку, ища то ли старшего брата, то ли несостоявшуюся невесту?

— Странно это, соглашусь. Но лорд Франсуа, сдается мне, какой-то магией обладает… В общем, с младенчества он ходит с плотной повязкой на глазах и никогда ее не снимает, но никаких проблем с движением у него нет, как будто впрямь видит все, как обычный человек. Даже когда разговариваешь с ним, смотрит прямо тебе в лицо.

— Какой невероятный слепой, однако… — сосредоточенно протянул Азизам, и оба мужчины погрузились в свои мысли, совершенно не замечая моего состояния.

А была я в немом ужасе. Просто я знала, кто такие Изменчивые. Не так давно, лет в пятнадцать, я, как и многие девочки-подростки, стоя перед зеркалом, критически осматривала свою внешность и находила "непоправимые изъяны". Уникальной я не была, как и мой "изъян": мне казалось, что у меня маленькая грудь. Заверения Матушки, что я еще подрасту, я принимала за пустые успокаивающие слова и в стремлении исправить собственное несовершенство перелопатила всю папину библиотеку. Поиски мои увенчались грандиозным провалом: иллюзии, которые можно было не только взглядом обласкать, но и пощупать, способны накладывать некие Изменчивые, искусственно выведенный в Порсуле сорт рабов. С помощью одной капли крови они могли полностью скопировать ее обладателя, повторяя абсолютно все: внешность, походку, голос, непроизвольные движения, даже манеру речи! Их иллюзии можно было не только потрогать, они отражались в воде и в зеркалах, отбрасывали тень, к тому же держались очень долго. Конечно, так могли не все Изменчивые, все зависело от силы Дара.

В принципе, одного этого было вполне достаточно для обоснованного волнения. Два Изменчивых, предположительно способных натянуть любую личину! Но это было еще не все: кроме всего прочего, Изменчивые обладали одной примечательной характеристикой. Их истинная форма идеально повторяла одного из родителей, то есть дочь была абсолютной копией матери, а сын — отца, вне зависимости от того, кто из старшего поколения являлся носителем Дара Изменчивого. Жак, так подробно расписавший сходство Франциска с сэром Гвейном Благородное Сердце, вполне обыкновенное сходство отца и сына, вряд ли бы упустил из виду то, что сыновья Изменчивой являлись отражением графа и, соответственно, друг друга. А вытеснить это противоестественное сходство из детей могла либо искусственная личина матери, с которой она фактически срослась, и все равно мальчики получились бы как близнецы, либо сильная кровь магической расы. А за женой сэра Гвейна странное замечали…

Добили меня подробности о "слепоте" Франсуа. Детское любопытство, подстегиваемое запретами на разговоры о Мрачном Боге, гнало меня, опять же, в библиотеку, к талмудам о Нечестивом и его порождениях. Во всех трудах о Мрачном упоминалось лишь одно существо, которому ради безопасности окружающих накладывали зачарованную повязку на глаза… Василиск! И, судя по тому, что с возрастом Франсуа так и не "прозрел", контролировать исполинского змея, второй сущностью притаившегося в глубине его души, он так и не научился. Все он видит через повязку, какой бы плотной она ни была, также как и я вижу через морок, вот только если он снимет её, кому-то это может стоить жизни. А граф, по всему выходит, тоже василиск-полукровка, но с меньшей примесью магической крови, чем брат, или же контролирующий себя.

С Франциском были одни вопросы, но бесконтрольные гигантские аспиды по-любому насущнее, чем мертвец, канувший в омут при загадочных обстоятельствах…

Коли страх не гложит сердце,

В омут, графская невеста!

От этих слов, нежданно негаданно всплывших в голове, на миг похолодело сердце. В омут… Мда уж, тут только в омут с головой, прямо в змеиное логово!

А, в Хаос! Все равно больше некуда, да и среди змей я как-никак своя! Тем более я ж теперь умру от любопытства, если не узнаю, что же там на самом деле за проклятие графского рода!

4.1