Поцелуй или жизнь (СИ)

— Расскажите мне все, — мягко попросила его, в душе надеясь, что действительно найдется какое-то оправдание или хотя бы объяснение… Боги, могла ли я месяц назад предположить, что буду всем сердцем обелить человека, живьем похоронившего свою только что родившуюся племянницу, тайком прикопав ее в саду?! Одно утешение — здесь кто угодно свихнется.

— Это была дочка Франсуа… Никалаэда, — начал лорд Себастьян, глядя мне прямо в душу и не отпуская мой взгляд. — Она пришла в Зеленый Горб средь ночи, спустя больше, чем полгода, после того скандала. У меня как раз наклевывалась вторая женитьба… Она плакала. Рыдала, рассказывала, что мой брат… ммм… бесчестно поступил с ней, и, захлебываясь слезами, умоляла помочь избавиться от ребенка. Кричала, что это отродье ей не нужно, что она будет вспоминать об унижении всякий раз, глядя на этого ребенка, что она сама выбросит ее на первый попавшийся порог, если я не дам ей средство, которое поможет вытравить плод, безопасно для нее и без повреждений репродуктивной системы. Но я отказался… Наверное, надо было согласиться. Надо… Я же понимал, что малыш будет никому не нужен. Франсуа тогда пропадал демоны ведают где, даже Франциска уже не было…

— Франциска? — не поняла я.

— Да, — тут по лицу Его Светлости пробежала теплая улыбка. — Франциск обожал детей. Любых детей. Мальчиков и девочек. Подрастающих и еще совсем маленьких. Капризных и совсем тихих. И дети тянулись к нему. Гарет даже шутил, что, если я женюсь на науке, а Франсуа обвенчается с лютней, Франциск с удовольствием настругает детей за троих, а отец говорил, что если его младшие сыновья все же сподобятся жениться и обзавестись семьей, наших детишек все равно будет нянчить Франциск. Но его не было, а мне надо было принять решение… Я поступил так, как, мне казалось, поступил бы отец: сказал, что помогу Никалэде родить и заберу младенца, выращу, как своего собственного ребенка. Помню, Никалаэда верещала, что я дурак, ведь я собирался жениться и закономерно у меня должен был появиться наследник. И в какие ворота, спрашивается, этот никому не нужный ребенок?

— Вы поступили благородно, — решила высказать свое мнение я.

— Благородно… — грустно усмехнулся граф. — Благородство оказалось мне не по плечу. В те годы как раз набрал силу культ Единого, и храмовники под предводительством Отче объявили Тринадцатого Принца Веридорского сосредоточением мирового зла и постановили изничтожить Бастарда Тьмы. Гарет тогда уехал, чтобы меня не подставлять, он этой истории не знает. Но кто-то донес Отче, что видел в Зеленом Горбе Бесноватого. Карательные отряды храмовников нагрянули в южные земли. Я не имел права развязывать войну. При поддержке Веридора мы, конечно, одержали бы верх, но многие бы полегли… Их было много, и я решил, что надо любой ценой сохранить худой мир и не допустить кровопролития.

— Вы думали о благе своих людей, как и подобает достойному правителю.

— Думал… Думал и договорился с Отче, что "черные колпаки" безоружными обыщут все графство и все полукровки предстанут перед нашим совместным судом. Если будет доказано, что в них течет кровь магической расы, храмовники могут приговорить их в соответствии со своими понятиями о праве. А параллельно я подпольно изготавливал в промышленным масштабах глазные капли, скрывающие неестественно яркий цвет. Жак под покровом ночи развозил их… Но беда пришла, откуда не ждали. Никалаэда разрешилась от бремени, и я, взяв на руки новорожденную девочку, увидел, как в ее глазках вспыхнул демонический огонь… Я пытался… Я сделал все, чтобы спасти ее. Пытался закапывать ей глазки, но она плакала, к тому же у нее обнаружилась редкая аллергия на один из ингридиентов. Я лично пробовал вывезти ее из графства в Веридор. Пытался хотя бы Гарета позвать! Но кто-то… хм! Действительно, чего это я? Мать малышки это и была…

— Сообщила храмовникам, что в Зеленом Горбе новорождненная девочка-демон?! — нет… нет, не понимаю… Как можно так ненавидеть собственное дитя?!