Поцелуй истины

Я резко обернулась и посмотрела на Элайну, которая стояла чуть поодаль и смотрела на меня со всё той же загадочной улыбкой.

— Вы о чём?.. — проговорила я, смущаясь.

— Мне-то в своё время повезло намного меньше, и шкафа с нарядами под рукой не оказалось. Его отец был совсем не так терпелив. Да и я терпеливостью не отличалась. Скажу по секрету — мы зачали Рика прямо в тюремной камере. Пожалуй, теперь я и ему могу рассказать. Раньше не решалась — всё-таки он был несколько… предубеждён по отношению к ведьмам.

Хорошо, что у крепостной стены такой высокий парапет. А не то я бы, наверное, свалилась вниз.

— Вы тоже?!

Элайна сверкнула на меня глазами.

Я помолчала, осмысливая.

— Но как… объясните хотя бы тогда, что за странности творятся с этими дурацкими платьями?!

Она вздохнула, взяла меня за руку и повела со стены, где усиливался ветер, вплетая в морозные пряди кружево снега.

— Видишь ли, Эби… по легенде, всё началось в незапамятные времена с одной супружеской пары. Они были очень сильными магами — невероятно сильными! Никто не мог сравниться с ними. Но… так сильно любили друг друга, что в конце концов одна жаркая ссора привела к непредсказуемым последствиям. Ревнивцы умудрились в пылу перепалки бросить проклятия — он на всех женщин, она — всех мужчин. Не буду приводить, какими именно словами они припечатывали «этих баб» и «этих мужиков», но… результат говорит сам за себя. Заклятия отрикошетили, их зёрна с магическим ветром поднялись в облака и разнеслись над страной, оседая снегом тут и там. С тех пор стали рождаться дети с очень сильным магическим даром, но… связанные проклятьем. Женщины с таким даром становились ведьмами — и одежда их должна была отражать «подлое нутро». Мужчины с этим даром не могли касаться ведьм без того, чтобы не испытывать сильную боль, потому что та самая первая ведьма бросила сгоряча что «никогда больше не позволит до себя и пальцем дотронуться». Именно такие мужчины потом и стали Инквизиторами.

— А дальше? — спросила я, ожидая продолжения, затаив дыхание.

— Ну, супруги-то в конце концов помирились, а вот сделанного было уже не воротить. Всё, что они могли — это вплести в проклятие новые нити. Чтобы Инквизитор мог дотронуться до ведьмы, если это ведьма с чистой душой. И чтобы в миг наивысшего единения между ними проклятье спадало. Так что не беспокойся, Эби — теперь мы тебя будем наряжать как следует! Знаю по себе, что такое всю жизнь ходить в одном платье. Прости, что не сказала раньше — по правилам Инквизитор и ведьма не должны ничего знать заранее, иначе не подействует.

— Но Кодекс Инквизиторов…

— Запретный плод сладок!

И она заговорщически мне подмигнула.

Новогодняя ночь закончилась, наступил день.

Осталась самая малость — дождаться. Но он непременно вернётся ко мне, я знаю!

Вернётся, потому что я его жду.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

Эпилог

Восемь лет спустя

— Ма-ам!

Я выпрямилась и прекратила прополку маленькой грядки с лекарственными травами. Родерик запрещал мне лечить всех направо-налево собственной магией и скрепя сердце разрешал только готовить ведьмовские лечебные зелья.

— Мам, иди сюда скорее!

Подумать только, этому негоднику всего семь, а уже позволяет себе командовать матерью. Надо будет устроить воспитательный разговор. Нет, Рик, конечно, замечательный мальчик, очень добрый и умный, но в последнее время слишком часто копирует манеру отца разговаривать с подданными.

— Что стряслось?

— Лорен опять ноет! Она наступила на жука и боится, что теперь у неё платье почернеет.

Я обернулась и поспешила к яблоне, под цветущими ветвями которой сидела в траве моя пятилетняя дочь и размазывала слёзы по щекам. Рик стоял рядом, сложив руки на груди, и был ужасно похож на отца строгим выражением синих глаз. Они у нас оба получились тёмненькие, но сын — просто точная копия папы. Как я ни отговаривала, даже костюм себе затребовал, подозрительно похожий на Инквизиторскую форму. Муж ещё надевал для меня такой иногда по старой памяти.

Вздохнув, я присела рядом с дочкой, разложила на траве складки пышной чёрной юбки. Я теперь ношу иногда чёрное — больше не боюсь этого цвета. Поправила тонкую золотую полоску острозубого венца, к которому так до сих пор и не привыкла — вечно сбивается. Взяла дочь на колени.

— Солнце моё, ну что ты плачешь?

Лорен затихла, цепляясь за платье на моей груди, всё ещё всхлипывая.

— Боишься, что платьице потемнеет?

Она кивнула.

— Не бойся. Ты же не специально убила этого жука?

Она покачала головой.

— Вот видишь. Выбор, Лори! Вот что самое главное. У человека всегда есть выбор. И только сделанный выбор определяет, кто мы такие — не цвет одежды.

Дочка помолчала, усиленно обдумывая мои слова.

— А если когда-нибудь так получится… что оно всё-таки почернеет?

Я улыбнулась и вытерла слёзы пальцами с пухлых щёчек.

— Ну, тогда…

— Тогда мы с мамой всё равно не перестанем тебя любить.