Поцелуй изгнанья

— Прекрасно, йа Сиди, но как насчет того, чтобы поесть?

Я пожал плечами:

— В Эритрее голод. Отошли еду туда.

Обычно Кмузу такой юмор не понимал, потому я просто проверил ключи и вышел в коридор. Я не стал его ждать — все равно знал, что он сразу же пойдет за мной. Спустился по лестнице и подождал, пока он заведет машину и подгонит ее к двери. До Будайина мы не сказали друг другу ни слова. Он высадил меня у восточных ворот. У меня снова была куча планов, в которые Кмузу не входил, потому я отправил его домой. Я сказал ему, что позвоню, если мне надо будет куда-нибудь поехать. Иногда хорошо иметь раба.

Когда я добрался до морга, меня ждал неприятный сюрприз. Доктор Бешарати еще даже не начинал работать с трупом Халида Максвелла. Когда я вошел, он поднял на меня тусклый взгляд:

— Мистер Одран, простите, что припозднился. Прошлой ночью и с утра у нас было мало работы. Необычно для этого времени года. Обычно в жару убивают больше.

— Ох-ох, — сказал я. Я провел тут не более двух минут, а формальдегид уже начал есть мне глаза и нос. В этом случае модики совершенно не помогали.

Я смотрел, как двое ассистентов медэксперта пошли к одному из двенадцати подвалов, открыли его и вынесли оттуда тело Халида Максвелла. Они с трудом водрузили его на один из столов. На другом уже лежал труп на ранней стадии разложения.

Доктор Бешарати стянул пару резиновых перчаток и надел другие.

— Вы когда-нибудь раньше видели, как проводят аутопсию? — спросил он. Похоже, он был в очень хорошем настроении.

— Нет, сэр, — ответил я.

Меня пробрала дрожь.

— Если вас начнет тошнить, можете выйти. — Он взял длинный черный шланг и повернул кран. — Случай тут будет особый, — сказал он, начиная обрабатывать труп Максвелла. — Он несколько недель пролежал в земле, так что информации мы получим не так много, как если бы покойник был свежий.

Труп вонял страшно, и вода из шланга тут ничем не помогала. Я задыхался. Один из ассистентов посмотрел на меня и рассмеялся.

— Это еще цветочки, — сказал он. — То ли еще будет, когда мы вскроем тело.

Доктор Бешарати пропустил его слова мимо ушей.

— Официальный полицейский рапорт гласит, что смерть произошла в результате выстрела с близкого расстояния из пистолета среднего калибра. Если бы расстояние было больше, то функционирование его нервов и мускулов прервалось бы на краткое время, и он просто оказался бы в состоянии беспомощности. Возможно, он был застрелен в упор. А это почти всегда приводит к немедленной остановке сердца. — За разговором он достал большой скальпель. — Бисмилла, — прошептал он и сделал V-образный разрез от плечевых суставов к грудине и к верхней точке паха.

Когда ассистент приподнял кожу и мышечную ткань и отсек ее от скелета, я поймал себя на том, что смотрю в сторону. Затем я услышал, как затрещала вскрываемая грудная клетка. Когда они, однако, убрали ребра, грудная полость стала похожа а иллюстрацию к элементарной книжке по биологии. Это выглядело не так уж и страшно. И все же они были правы — смрад стал почти невыносимым. И не собирался в ближайшем времени ослабеть.

Доктор Бешарати взял шланг и вымыл тело еще раз. Посмотрел на меня.

— Полицейский рапорт также говорит, что курок пистолета спустили вы.

Я яростно замотал головой:

— Я даже не…

Он поднял руку.

— Я не собираюсь ни давить на вас, ни обвинять, — сказал он. — Ваша вина или невиновность удом доказаны не были. У меня на этот счет нет воего мнения. Но мне кажется, что, будь вы виновным, вы не волновались бы так насчет результатов аутопсии.

Я немного поразмыслил над этим.

— А что, похоже, что мы получим много полезной информации? — спросил я.

— Ну, как я и сказал, если бы труп не пролежал все это время в земле, мы узнали бы больше. С одной стороны, его кровь загнила. Она теперь клейкая и черная и почти бесполезна для судебной медицины. Но, к счастью, он был человеком бедным. Семья не бальзамировала его. Может, мы сможем выяснить пару фактиков.

Он снова вернулся к столу. Один из ассистентов начал вынимать внутренности — один орган за другим — из брюшной полости. Сморщившиеся глаза Халида Максвелла смотрели на меня. У него были прямые соломенного цвета волосы, непослушные и тусклые. Его кожа тоже высохла в гробу. Я думаю, ему было немногим за тридцать, но теперь у него было лицо восьмидесятилетнего старца. На миг мне показалось, что мне все это только снится.

Другой ассистент, зевнув, глянул на меня.

— Может, музыку завести? — спросил он. Потянулся назад и включил дешевую голосистему. Она начала играть какую-то хреновую сикхскую агитку, из тех, под которые танцевала на сцене Кэнди.

— Пожалуйста, не надо, — сказал я.

Ассистент пожал плечами и выключил музыку.

Другой ассистент отсекал внутренние органы, измерял их и ждал, пока доктор Бешарати отрежет от каждого по маленькому кусочку, положит в пузырек и запечатает. Остатки внутренностей просто сваливали в растущую кучу возле трупа.

Медэксперт тем не менее с особым вниманием рассмотрел сердце.