Поцелуй кобры. По следу Кроноса

Бульдозер не замедлил присоединиться к общему веселью, отчего стал похож на заведённый трактор, а виновники смеха, так ничего и не поняли. Их не стали посвящать в тонкости непроизвольно рождённого псевдокаламбура, а Дед задал банальный, почти неуместный вопрос:

— А чего они такие? Может, не доедают?

— Не допивают! — радостно поделился своим соображением Доцент.

— Кто поймёт эти мутагенные процессы? — вздохнул Дроссель. — Вот, к примеру, сообщили, что недавно появилась в районе той же свалки новая аномалия «Котлован». Кто-то называет её «Щель», кто-то «Щёлка», а кто и просто — «Яма», при этом добавляя, что — бездонная.

Крон с Комбатом переглянулись, брезгливо и беззвучно промямлив, что-то губами, а затем, как по команде, поморщились.

— А что там? — насторожился Дед.

— Две подводы пропало, вместе с грузом и возницами, — полушёпотом поведал Пётр. — С одной стороны свалки вошли, а с другой не вышли — как сквозь землю провалились. Есть свидетели, которые утверждают, что в этот момент видели странное голубоватое свечение, очень похожее на побочный эффект телепортации.

— Интересно, — хмыкнул Доцент, — как они определили, что это было именно пространственное перемещение, а не погодное явление, даже в том случае, что свечение не спишешь на электрический разряд молнии?

— Да хрен его знает! — отмахнулся Дроссель. — За что купил, за то и продаю…

Долго ли, коротко ли, но серая пыльная дорога, давно потерявшая скудное асфальтовое покрытие, привела товарищей на механизаторский двор. Тут же находился бывший коровник и как только сталкеры вошли на заросший бурьяном двор, им открылась живописная картина: навстречу Сутулому и Кащею, волокущим алюминиевый бидон, шли две каменные доярки, несущих каменную флягу, с таким же твёрдым молоком. Скульптурная композиция появилась внезапно, словно выросла из-под земли. Что она символизировала, понять было нетрудно. Сразу же вспомнились лозунги советских лет, типа: «Ударим надоями по цилиндру Чемберлена», чтобы он смотрелся, как хулиган в кепке из далёкого Урюрюпинска — Покровского. В этот раз, ручки фляги выронили оба несчастных. Какой-то злой гений зазеркалья вовсю глумился над больными людьми.

— Этого ваятеля, поди, уже давно и в живых-то нет, а память о нём жива до сих пор, — высказал своё мнение Бармалей.

— Какая, на хрен, память, в этом захолустье! — гневно поморщился Бульдозер. — Бывший председатель статую ставил, в соответствии со своими представлениями о прекрасном. Притом композиция — групповая…

— Братцы, — неожиданно предположил Сутулый, — а это не наши барышни? Типа того — маскируются…

— Ты что — рехнулся, что ли, — покрутил Крон пальцем у виска, — чего это на тебя нашло?

— Не знаю, — растерянно ответил Сутулый, смотря на Кащея, вжавшего голову в плечи. — Но что-то нашло…

Кто отмахнулся от носильщиков фляги рукой, кто-то погрозил кулаком, давая понять, что это уже не вписывается ни в какие рамки, даже зоны отчуждения, но неприятный осадок на душе остался у каждого.

Затарившись в мастерских всем, что по мнению Дросселя и самих участников вылазки имело ценность, сталкеры стали собираться в обратный путь, когда произошло непредвиденное, но вполне предсказуемое событие: перед Комбатом возникли два чудища. Один появился спереди, а другой сзади. Жертва нападения, как раз прикручивала изолентой к стволу пистолета-пулемёта штык-нож, не заботясь о том, что она расплавится, после первой же очереди. От неожиданности, Комбат заехал чудищу в лоб прикладом, а стволом назад, в морду сзади стоящего монстра и, развернув оружие, как жонглёр, штыком проломил череп, поверженному на землю, и трясущему головой, первому пристающему. Если бы ему, кто-нибудь сказал, что он применил в бою, довольно таки изощрённую тактику, требующей известной доли хладнокровия, чтобы допустить приближение монстра за спиной — Комбат бы крайне удивился. Всё произошло спонтанно…

Уже на деревенской лужайке, отдышавшись, сталкеры нервно поправляли здоровье после крещения первым настоящим боем. Что это были за монстры, трясущийся от пережитого волнения Дроссель, сказать не мог, но все их хорошо запомнили, так что выяснить, впоследствии, к какому отряду и семейству они принадлежат, было делом времени.

— А может, это были те доярки? — спросил Сутулый, тем самым, окончательно разрядив нервозную обстановку.

Все только вздохнули, поняв, что как раз бетонных доярок, Сутулый и боится больше всего на свете, потому что безмолвный камень обладает поразительным хладнокровием. Даже под дулом пистолета он способен извести на нет нервы любого сталкера, спутавшего его в темноте с врагом, а что тогда говорить о морально неустойчивых членах коллектива. Комбат подбросил на руках ППШ, восхищённо рассматривая его со всех сторон.

— Деревянный приклад у автомата — штука деловая, — сказал он удовлетворённо.

— Лишний вес, — возразил Бульдозер.