Поцелуй королевы (СИ)

Внезапно меня осенила простая мысль. Я приподнял левую руку и посмотрел на большой палец — на нем алел совсем свежий, едва затянувшийся рубец. Значит, мне не приснилось, как я порезал палец, а потом целовался с Летицией? Я едва не застонал от отчаянья.

— … Пришлось съездить за цирюльником. Он пустил тебе кровь, но это не помогло. Ты метался в бреду. Цирюльник велел поить тебя водой и обтирать полотенцем, смоченным в растворе винного уксуса. Я уже собрался завтра идти в церковь, чтобы заказать молитву, так ты был плох еще час назад. Как ты себя сейчас чувствуешь?

— Не очень. Голова кружится.

— Ты лежи, не вставай. Цирюльник сказал, что тебе нужен покой. Возможно, ты перегрелся на солнце. Ты ведь почти весь день работал на дворе… Но теперь, я уверен, ты поправишься. Жаль, что не сможешь завтра побывать на венчании сестры. Не переносить же свадьбу, верно? Я закрою трактир на весь день, а за тобой присмотрит Летиция.

При этом имени меня едва не пробила дрожь, а кровь прилила к лицу. Но отец ничего не заметил и ушел успокоенный. Вскоре появилась сестра. Она сидела на кровати и радостно тараторила о предстоящей свадьбе, я же невпопад улыбался и думал только о ней, о своей рыжеволосой искусительнице Летиции с зелеными, как изумруды, глазами.

— Ты меня почти не слушаешь, — обиженно заметила Габриэла. — И вправду совсем больной. Ладно, я пойду, нам с отцом завтра рано вставать. А я уже следующую ночь… я уже буду спать в другом месте. Приезжай к нам в гости на мельницу, как поправишься.

Она чмокнула меня в щеку, перекрестила и ушла. Я вновь остался один. Мне страстно хотелось увидеть Летицию, несмотря на странные и даже пугающие воспоминания. Желание томило мои воспаленные мозги и возбужденную плоть столь сильно, что я собрался сходить в комнату девушки, хотя и чувствовал сильную слабость. Но благоразумие удержало меня на самом пороге: Летиция сейчас могла находиться вместе с отцом. Я представил ее молодое и упругое тело в волосатых руках отца и почувствовал бешенство и бессилие.

Так я промаялся почти до рассвета, то проваливаясь в короткий сон, то просыпаясь. Мне постоянно мерещилась обнаженная Летиция, в таком греховном виде и с такими подробностями, которые я не мог, не должен был знать. Она извивалась всем телом, сидя у меня на бедрах, и я отчетливо различал в лунном свете маленькую, но выпуклую, темно-коричневую родинку немного ниже соска левой груди.

"Но я же никогда не видел ее обнаженной?" — приходила одновременно пугающая и возбуждающая мысль. Я вскакивал на кровати и морок рассеивался. Но стоило мне прилечь, как развратные видения, подобно голодным псам, накидывались на меня вновь и вновь, терзая греховными желаниями. Только под утро я провалился, словно в бездонный колодец, в тяжелый черный сон без сновидений. А когда открыл глаза, на моей кровати сидела Летиция.

Увидев, что я приоткрыл глаза, Летиция слабо улыбнулась и провела ладошкой по моему лбу, убирая мокрые от пота волосы.

— Лежи спокойно, Каетано. Все хорошо, это я, твоя Летиция.

— Летиция, — хрипло прошептал я. — Я не понимаю… Это опять сон?

— Нет, это не сон, — она негромко рассмеялась своим низким волнующим голосом, отчего у меня свело низ живота. — Подожди немного, глупыш, я все объясню.

Она встала с кровати и резким движением сняла с себя платье. Под ним ничего не было. Увидев прекрасное обнаженное тело в свете, падающих из окна, солнечных лучей, я в суеверном ужасе закрыл глаза. Фигура обнаженной Летиции с распущенными волосами пробудила во мне воспоминания о грешницах в аду, которых я видел на церковных фресках. А еще в моей голове крутилось загадочное и страшное слово, услышанное где-то раньше. Возможно, в монастыре от монахов. И слово было — суккуб[4].

Но девушка уже лежала рядом со мной, прижимаясь всем телом и обнимая меня за плечи. Руки у нее были на удивление теплыми, почти горячими. Я почувствовал на груди отрывистые поцелуи, похожие на слабые укусы, потом ее язык побежал по шее и добежал до моих губ, раздвигая их. Кончики наших языков встретились, и я ввергнул свое, истомленное мучительной страстью, сознание в пучину сладостного безумия…

Потом Летиция заговорила:

— Если бы ты, знал, Каетано, как я тебя люблю. И если бы я знала заранее, что ты разожжешь в моем сердце такую любовь… Когда мы добрались до Аревало, у нас почти не оставалось денег. Игнасио сказал, что если мы что-то не придумаем, то придется побираться. Когда мы зашли в селение, то попросили воды у хозяйки одного из домов. Хозяйка оказалась на редкость разговорчивой. Игнасио поинтересовался, где можно остановиться на ночлег, и болтливая женщина не только указала ваш трактир, но и сообщила много разных подробностей. В том числе и о том, что владелец трактира потерял недавно жену и теперь вдовствует. "Богатый вдовец, — заметил Игнасио, когда мы отошли от дома. — Это интересно. Улыбайся ему почаще, Летиция. Может, он снизит плату за ночлег". Тогда я даже не представляла, что задумал мой дед.