Читаем Поцелуй кувалды полностью

Лёва закончил фразу и вопросительно уставился на жену Софу, только что вернувшуюся из душа, отстояв перед этим в очереди почти целый час. Глядя в зеркало и пытаясь привести в порядок пышные волосы, Софа ему отвечала:

– Дядя много что говорил по этому поводу, но я помню, что он сказал тебе на прошлой неделе, когда заходил к нам в гости, чтобы попрощаться. Он говорил, что спать со мной – слишком ответственное дело, чтобы перед этим разогревать себя коньяком. Ты что не знаешь, что я беременею не только от твоего члена, а даже только от его самого вида даже в нерабочем положении. Ты хочешь мне сделать пьяного ребёнка с крылышками Белого Аиста? Закрой глаза и иди спать – завтра трудный день.

Лёва тяжело вздохнул, но был вынужден признать правоту своей жены и по поводу ребёнка, и по поводу трудного дня. «Завтра она у меня так просто не отвертится», – была его последняя мысль перед тем, как он вернулся в Чернигов… во сне, конечно.

Молодая пара из Кишинёва, расположившаяся в одной из комнат напротив, активно обсуждала перипетии сегодняшнего дня и планы на будущее. Её звали Зина, она была оптимисткой, и она была русской. Он же носил красивое имя Альберт, был ярым пессимистом и был, естественно, евреем.

– Альбертик, масюнечка! Мы это сделали – мы в Австрии! – Зинаида была перевозбуждена и никак не могла остановить поток своего красноречия. «Распотрошив» чемодан прямо на кровати, она теперь пыталась разложить его содержимое по полкам старого – престарого бельевого шкафа, занимающего по площади почти половину комнаты. Ничего не получалось. Вещи путались, она их перекладывала в другом порядке, и ничего не получалось опять… и опять. – Как хорошо, что ты со мной согласился и мы теперь поедем в Америку. Там мы снимем хорошую квартиру, купим новую мебель, ты сразу пойдёшь работать, а я буду учиться. Сначала выучу английский, потом пойду учиться на адвоката… надо же идти вперёд…

Альберт перебил её словами:

– Думай, что говоришь, а если не умеешь думать – не говори вообще. Какой адвокат!? Ты хоть представляешь, сколько это может стоить – выучить тебя на адвоката? А вперёд мы пойдём только тогда, когда я буду уверен, что нет необходимости возвращаться назад… на адвоката, блин… На портниху выучись для начала. Я тебе три года назад швейную машинку подарил – ты что шить научилась? – не дождавшись ответа от, наконец, примолкнувшей жены, Альберт добавил опять: – на адвоката она учиться будет лет десять, а я буду вкалывать с утра до вечера… Ты этого хочешь? И вообще, лучше бы я в Кишинёве остался. Сейчас бы с ребятами пиво пил, а не в этой каморке с тобой…


Не менее «содержательными» были разговоры и в других комнатах общежития, но в большинстве случаев они сводились к ещё «горячим» воспоминаниям о том, каким «большим» человеком был Сеня у себя в Могилёве или Яша в Харькове и что они будут теперь делать, когда доберутся до Брайтона.

– Только не вздумай завтра сказать на интервью, что ты заведывал овощной базой – тебя сразу же отправят обратно в Гомель без выходного пособия, – сказала Рая Соломоновна, бабушка двух внуков, своему мужу Ефиму Яковлевичу. – Запомни! – тебя притесняли и преследовали как еврея всю жизнь прямо со школы, а твои папа никогда не работал в исполкоме. Ты сам работал на той же овощной базе, но только не заведующим, а обычным грузчиком. Ты всё понял?

Ефим Яковлевич соглашался и в доказательство кивал головой в такт задаваемым вопросам и инструкциям Раечки.


– Ты зачем притащил с собой партбилет!? – возмущённым полушёпотом вопила Фира Гольдберг, зажав своим роскошным бюстом в угол мужа Веню, – дай его сюда, идиот, я его прямо сейчас сожгу. Ты что не понимаешь, что из-за этой гадости нам не то, что звание беженцев не дадут, – нас уволят из числа эмигрантов и отправят домой…

– Не уволят. Просто в Америку могут не пустить. А я и не хочу в Америку. Что я там не видел? У меня все родственники в Израиле и никто не жалуется… и с работой мне там легче будет – не так уж много евреев в холодильниках разбираются, как я. Они их только продавать с «наценочкой» в сто процентов научились, а ремонтировать только я умею. А в Израиле жарко и всем надо, чтобы холодильники работали, как часы. Вот и подумай, куда нам лучше ехать. А партбилет я дяде Лёне обещал – у него коллекция. Там у него даже билет РСДРП есть, не считая билетов ВКПб, ВЦСПС и всяких других. Он за него пятьдесят долларов мне обещал. А ты сожгу… сожгу.

Веня возмущённо передёрнул плечами и отвернулся от Фиры, считая вопрос исчерпанным.

Миша не спал. Он лежал на спине с открытыми глазами и обдумывал ситуацию. Рядом лежала, но тоже не спала адмиральша Галя. Она уже всё придумала, причём на обдумывание ситуации у неё ушло всего пятнадцать минут – сказывался опыт матёрой спекулянтки билетами в городке аттракционов и другими товарами народного потребления.

– Поедем завтра на рынок сразу после интервью. Кстати, а ты еврейские праздники выучил или так и продолжаешь путать Иом-Киппур с Рош Ха-Шаной? – Не получив ответа, она пихнула мужа в левый бок: – Эй, на мостике, я к кому обращаюсь?..

Перейти на страницу:

Похожие книги

Люди августа
Люди августа

1991 год. Август. На Лубянке свален бронзовый истукан, и многим кажется, что здесь и сейчас рождается новая страна. В эти эйфорические дни обычный советский подросток получает необычный подарок – втайне написанную бабушкой историю семьи.Эта история дважды поразит его. В первый раз – когда он осознает, сколького он не знал, почему рос как дичок. А второй раз – когда поймет, что рассказано – не все, что мемуары – лишь способ спрятать среди множества фактов отсутствие одного звена: кем был его дед, отец отца, человек, ни разу не упомянутый, «вычеркнутый» из текста.Попытка разгадать эту тайну станет судьбой. А судьба приведет в бывшие лагеря Казахстана, на воюющий Кавказ, заставит искать безымянных арестантов прежней эпохи и пропавших без вести в новой войне, питающейся давней ненавистью. Повяжет кровью и виной.Лишь повторив чужую судьбу до конца, он поймет, кем был его дед. Поймет в августе 1999-го…

Сергей Сергеевич Лебедев

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза
Презумпция виновности
Презумпция виновности

Следователь по особо важным делам Генпрокуратуры Кряжин расследует чрезвычайное преступление. На первый взгляд ничего особенного – в городе Холмске убит профессор Головацкий. Но «важняк» хорошо знает, в чем причина гибели ученого, – изобретению Головацкого без преувеличения нет цены. Точнее, все-таки есть, но заоблачная, почти нереальная – сто миллионов долларов! Мимо такого куша не сможет пройти ни один охотник… Однако задача «важняка» не только в поиске убийц. Об истинной цели командировки Кряжина не догадывается никто из его команды, как местной, так и присланной из Москвы…

Андрей Георгиевич Дашков , Виталий Тролефф , Вячеслав Юрьевич Денисов , Лариса Григорьевна Матрос

Боевик / Детективы / Иронический детектив, дамский детективный роман / Современная русская и зарубежная проза / Ужасы / Боевики