Поцелуй меня ложью

— Боже, вы, девочки, даже кричите одинаково.

Моя грудь трещит, истерика цепляется за горло. Все это время я думала, что судьба, Боги хотят, чтобы я нашла правду и добилась справедливости ради Мэдисон. Я мало что знала, они просто привели меня к той же участи, что и ее.

Я действительно должна была умереть.

Я не могу этого допустить. Не позволю ему уйти безнаказанным.

— Помогите! — я кричу и брыкаюсь, злясь, когда он пытается усилить хватку.

Его кулак врезается мне в лицо, оглушая меня на несколько секунд. Это дает ему достаточно времени, чтобы крепко схватить меня и распахнуть дверцу со стороны водителя.

— Садись в чертову машину.

Я сопротивляюсь ему в последней тщетной попытке. В моём последнем «иди к черту» ему и всем остальным Дикарям. Когда что-то холодное прижимается к моему виску, и я слышу громкий щелчок, я замираю. Каждый мускул напрягается, когда приходит осознание, заставляя страх сжаться в животе.

— Ах, хорошо. В конце концов, ты не так уж и глупа.

Медленно, с дулом пистолета Винсента, все еще прижатым к моей голове, я забираюсь на водительское сиденье. Не знаю, что он здесь делает. Я не к нему вламывалась. Как он вообще узнал, где меня найти?

Винсент выхватывает ключи из замка зажигания, где я их оставила, и кивает в сторону ремня безопасности.

— Пристегнись и не вздумай совершать чушь. Я сегодня не в настроении.

Мои руки дрожат, когда я тянусь к ремню безопасности. Я сверхчувствительна к тому, что он здесь, его пистолет все еще нацелен на меня, в то время как он следит за каждым моим движением. Мое сердце бешено колотится в груди, и все вокруг кажется тяжелым. Воздух, боль в сердце. Та же самая боль просачивается в мою грудь, непрерывно капая.

Винсент скользит на пассажирское сиденье, захлопывая на ходу дверцу. Он ерзает, снова направляя на меня пистолет. Пот выступает у меня на лбу. Я не могу сосредоточиться с этой штукой, направленной на меня. Не могу ни о чем думать, но его палец скользит по спусковому крючку, и мои мысли взрываются.

— Поехали.

К горлу подступает желчь, свежий поток слез затуманивает зрение.

— Я… я…

— Да поможет мне Бог, Маккензи, если ты не заведешь эту чертову машину и не поедешь мы убьем тебя так же, как убили твою сестру, и поверь мне, ты не захочешь снова пережить эту смерть.

Мои глаза расширяются, устремляясь к нему. При этом я ловлю себя на том, что смотрю в дуло пистолета. Отсюда он выглядит безобидным, но я знаю, что это не так. Это единственная причина, по которой я беру у него ключи и завожу машину. Я на автопилоте нажимаю на тормоз и завожу автомобиль, возвращаясь тем же путем, что и приехала.

Я облизываю сухие, потрескавшиеся губы, искоса поглядывая на него.

— Как ты вообще меня нашел?

Мой голос даже не похож на мой родной. В данный момент это едва ли кваканье.

— У меня есть свои способы. А теперь заткнись и продолжай.

Мои руки сжимают руль. Я стискиваю зубы, пытаясь подавить внезапный приступ гнева. Это вызывает всплеск адреналина в моих венах и медленно распространяется по всему телу.

— Почему? — я стискиваю зубы. — Почему Мэдисон?

Винсент цокает.

— Брось, Маккензи. Ты же знаешь, что это не должна была быть Мэдисон.

Как будто ему каким-то образом удалось вырвать воздух из моих легких. Как будто у него в рука мой орган, и он сжимает его, чтобы я не могла сделать ровный вдох. Он душит меня, не дотрагиваясь до меня даже пальцем.

Я задыхаюсь, из глаз текут слезы гнева.

— Почему я?

— Ты была самой легкой мишенью. По тебе бы никто не скучал.

Все, что я когда-либо испытывала по отношению к себе, рушится. Душит. Топит. Все это умножается в десять раз. Одно дело чувствовать себя так по отношению к самой себе, но слушать, как кто-то говорит об этом, слышать, что группа придурков думает то же самое, действительно душераздирающе.

Мало того, что меня сочли достаточно незначительной, чтобы не скучать после убийства, но ещё и убили мою сестру в процессе. Это никогда не должна была быть она. Это должна была быть я.

Это всегда должна была быть я.

Осознание этого удар под дых. Я давлю на газ, как только мы выезжаем на извилистую дорогу, огибающую парк.

— Ты ублюдок, — шепчу я, сильнее нажимая на педаль.

— Притормози на хрен, ты, психованная сука. Там обрыв.

— Ты отнял у меня все.

Мое зрение затуманивается, края глаз дрожат, и красное пятно просачивается в поле моего зрения, ослепляя меня. Мой гнев кипит в венах, пульсируя в каждом нерве и клетке, так сильно, что моя челюсть болит от того, как сильно я скрежещу зубами.

— У тебя ничего было! — внезапно кричит Винсент, заставляя меня неожиданно подпрыгнуть.

Мои руки дергаются на руле, и машина на секунду сворачивает в опасной близости от края обрыва.

— Держись блядь, Маккензи! — кричит он, слегка паникуя.

Я закрываю глаза, трясу головой, пытаясь избавиться от всех голосов, которые неистово повторяются.

Я слышу, как сестра кричит мне то же самое:

— Держись, Кензи!

Моя мама в своем мягком наказывающем ритме:

— Пожалуйста, милая, успокойся.