Поцелуй мой кулак

– Да. Ради вашего же блага, вы должны уехать. Я справлюсь сама. Не надо еще больше осложнять положение. Пожалуйста, уезжайте.

– Никуда я не уеду. Ваш дядя прописал мне перемену обстановки. Извините за эгоизм, но я больше озабочен своей проблемой, чем вашими. – Я улыбнулся ей. – С тех пор, как я приехал сюда, я не думаю о Джуди. Ваш город пошел мне на пользу, так что я остаюсь.

– Ларри, вас могут избить.

– Ну и что. – Нарочно меняя тему, я продолжал: – Тут заходили три старушки. Правда, они не пожелали со мной говорить. Им были нужны только вы.

– Прошу вас, Ларри, уезжайте. Призрак опасен.

Я взглянул на часы. Четверть первого. Я встал.

– В этом городе можно где-нибудь прилично поесть? Я до сих пор живу на одних гамбургерах.

Она посмотрела на меня с тревогой в глазах, потом беспомощно развела руки, признавая поражение.

– Ларри, надеюсь, вы сознаете, на что идете и что делаете.

– Совсем недавно вы утверждали, что вам нужен помощник. Вот вы его и получили. И не надо слишком драматизировать обстановку. Так как насчет приличного ресторана?

Она улыбнулась мне.

– Хорошо, раз вы так хотите. «Луиджи» на Третьей улице. Это в двух кварталах налево от вашего отеля. Хорошим его не назовешь, но и плохим тоже.

Тут зазвонил телефон, и я вышел, оставив ее одну и слыша за спиной привычные «да» и «нет».

После посредственного обеда (мясо оказалось жестким, как старая подметка) я зашел в полицейский участок.

На скамейке у стены в одиночестве сидел парнишка лет двенадцати с подбитым глазом. Из носа его капала на пол кровь. Наши взгляды на мгновение встретились. В его глазах сквозила ненависть.

Я подошел к сержанту, который по-прежнему занимался своим излюбленным делом – катал взад и вперед карандаш, тяжело дыша носом. Я некоторое время подождал, пока он обратит на меня внимание.

– Опять вы, – свиные глазки в упор уставились на меня.

– Хочу избавить вас от лишних хлопот, – я не понижал голоса, уверенный, что парнишка на скамейке принадлежит к банде Призрака. – Я получил портсигар обратно, – сказав это, я положил расплющенный кусок золота на стол перед сержантом. Он некоторое время удивленно рассматривал остатки портсигара, поднял, повертел в руках и положил на стол. Я продолжал невозмутимым тоном:

– Он сказал, что мальчишка понятия не имел, что это золото. Видите, что они с ним сделали.

Он прищурился, разглядывая сплющенный кусок металла, и тяжело фыркнул носом:

– Полторы тысячи баксов, да?

– Именно.

– Призрак Джинкс.

– Да.

Он откинулся на спинку стула, внимательно рассматривая меня с усмешкой в свиных глазках, и наконец спросил:

– Желаете подать жалобу?

– А стоит ли?

Казалось, можно было расслышать, как скрипят его непривычные к мысли мозги.

– Сказал вам Призрак, что портсигар украл он?

– Нет.

Сержант извлек мизинцем немного цементной пыли из мясистой ноздри, внимательно осмотрел, затем вытер палец о рубашку.

– Были свидетели, когда он возвратил украденное?

– Не заметил.

Полицейский сложил руки на столе, наклонился вперед и посмотрел на меня с презрительной жалостью.

– Слушайте, приятель, – сказал он своим сиплым голосом. – если вы рассчитываете остаться в этом проклятом городе, не подавайте жалобу.

– Спасибо за совет. Я и не думал этого делать.

Наши глаза встретились, и он сказал, понизив голос до шепота:

– Говоря неофициально, приятель, на вашем месте я бы поскорее убрался из этого города. Простофили, которые берутся помогать мисс Бакстер, долго не выдерживают. И мы ничего не можем поделать. Я, конечно, говорю неофициально.

– Он, случайно, не из банды Джинкса? – спросил я сержанта, поворачиваясь к мальчишке, который внимательно слушал наш разговор.

– Весьма возможно.

– У него кровь.

– Угу.

– Что с ним случилось?

Взгляд свиных глаз стал отчужденным. Я понял, что надоел ему.

– Какая вам забота? Если вам больше нечего сказать, шагайте отсюда. – С этими словами он снова принялся катать карандаш.

Я подошел к парнишке.

– Я работаю у мисс Бакстер служащим социальной опеки. Мое дело – помогать людям. Могу я чем-нибудь тебе…

Я не успел договорить. Парнишка плюнул мне в лицо.

В течение следующих шести дней не произошло ничего примечательного. Дженни появлялась, бросала на стол желтые формуляры, озабоченно справлялась, нет ли у меня каких затруднений, и снова убегала. Меня поражало, как она может выдерживать такой темп. И еще казалось странным, что она вечно носит одно и то же платье и совершенно не заботится о своей внешности.

Я перепечатывал сводки, классифицировал их, разносил по карточкам и продолжал наводить порядок в картотеке. Очевидно, разнесся слух, что я стал официальным помощником, так как старые, увечные и немощные люди начали заходить ко мне со своими заботами. Большинство пыталось надуть меня, но я обстоятельно спрашивал их фамилии, адреса, вкратце записывал суть их жалоб и обещал переговорить с Дженни.