Поцелуй Морты

Он уже забыл, что отец все время занят, а если и освобождается, то ненадолго, к тому же в него сразу вцепляется Изольда – как клещ в собачье ухо.

Открылась дверь, и на пороге возник улыбающийся Шухрат. Он вернулся не один, с ним была Катя, а в руках она держала миску горячей, исходившей парком вареной картошки.

– Привет, алкоголики, – сказала Катя, – я закуску вам принесла.

Дима так обрадовался Кате, что сам удивился. Она была такая уютная, домашняя в своем аккуратном ситцевом платьишке, а светлые волосы у нее были заплетены в две девчоночьи косички. Катя склонилась над служившей столом табуреткой, что-то передвинула, что-то переложила, и беспорядочная гора продуктов превратилась в аппетитный ужин. Тонко нарезанный черный хлеб лег на тарелку красивым веером. Шухрат с Гариком, потирая руки, только собирались занять законные места, а Дима уже жевал свой бутерброд и ощущал странное в его обстоятельствах душевное спокойствие.

– Выпей с нами, Семиглазка, – печально усмехнулся Дима, – составь компанию бедному эмигранту с Рублевки…

– Эмигранту с Рублевки? – внимательно посмотрела на него Катя. – Ты что, ушел из дому? Я как чувствовала, что несчастье должно произойти.

– Что ты, как бабка деревенская? – укорил ее Шпиль, подавая чашку со спиртным. – Выпей лучше с нами.

– А я и есть деревенская, – сказала она и лихо расправилась со своей порцией. – Бр-р-р! Какая гадость этот ваш вискарь, хуже самогона. – Она с трудом отдышалась и неожиданно для всех встала: – Ребята, вы извините, я лучше пойду, поздно уже…

– Я провожу! – вскочил Дима.

Они одновременно вышли из комнаты, но, оказавшись в коридоре, замедлили шаги, потому что обоим хотелось как можно дольше оставаться вдвоем. Катя искоса посматривала на Диму, словно чего-то ожидая. Тот почувствовал: стоит промедлить еще немного – и будет поздно делать предложение. Он схватил ее за руку и притянул к себе, обняв за талию, сказал неуверенным тоном:

– Катя, я давно хотел тебе сказать…

– Только не сейчас, – прошептала она и спрятала лицо у него на груди.

Когда Шухрат выглянул из комнаты, чтобы посмотреть, куда же запропастился приятель, он увидел на фоне синего прямоугольника окна силуэты целующихся Димы и Кати и тихонько прикрыл дверь, чтобы не потревожить их ненароком.

Стараниями Изольды их с Родионом спальня уже давно стала самым роскошным местом во всем особняке. Ложе с прозрачным балдахином она нашла по шикарному каталогу, и еще несколько месяцев пришлось ждать, пока его изготовят на заказ и доставят из Италии в Москву.

У Изольды язык не поворачивался называть это ложе кроватью. Его размерам мог бы позавидовать самый богатый из арабских шейхов. Черные резные спинки мебельного монстра были выполнены из мореного дуба. Они плавно перетекали в массивные ножки в виде потрясающе реалистично выполненных лап дракона, когти были из слоновой кости, а чешуя из зеленоватого перламутра. Казалось, еще немного – и они вопьются, вцепятся в серый ковер с эротическим рисунком, имитирующим фрески Помпеи и Геркуланума. Постельное белье было из шелка цвета ртути.

Ни одно яркое пятно в интерьере не раздражало глаз. Казалось, эта комната обволакивает и усыпляет, помогает расслабиться и отлично отдохнуть. Но этой ночью Изольде почему-то не спалось. Рядом тихонько посапывал Родион, сквозь открытое окно в комнату проникал свет луны, и ей казалось, что именно это сияние мешает ей забыться сном. Вдруг Изольда приподнялась на постели – ей послышался тяжелый вздох за дверью спальни, потом еще один.

– Родион, Родя! Проснись же! – Она схватила мужа за плечо и несколько раз встряхнула, но тот спал мертвым сном и даже не пошевелился. – В доме чужой! – крикнула ему Изольда в самое ухо. Муж никак не реагировал, хотя обычно спал очень чутко и его будил любой пустяк.

В комнате возник, постепенно наполняя ее, странный низкий звук, от которого сердце Изольды начало биться тревожно, все быстрее и быстрее, а легким перестало хватать воздуха, словно рот залепил мокрый платок, мешая дышать. Волосы у нее на голове зашевелились, как наэлектризованные, пальцы свело судорогой, а зубы сами собой начали выбивать дробь. До сих пор Изольда пребывала в уверенности, что выражения «стучать зубами от ужаса» и «волосы поднялись дыбом» – не более чем метафоры, но оказалось, что это сущая правда! На глаза навернулись слезы, как от сильного ветра, и все предметы вокруг стали расплываться, словно в плохо настроенном бинокле.

Вдруг дверь в спальню распахнулась так резко, что с грохотом ударилась о стену. Жуткий рев стал невыносимым, и в дверной проем медленно потекла Тьма, похожая на гигантскую черную шаль. Изольда в один миг вскочила с постели, в три прыжка добралась до подоконника, вскочила на него с легкостью циркачки и вцепилась в раму, чтобы не упасть наружу.