Поцелуй на ночь

– Хит, прошу, не надо отвечать сейчас. Мы оба в дурацкой ситуации. Нам обоим неловко. У нас обоих связаны руки. Можно зажмуриться и представить, что ничего и не было, но лично я вряд ли смогу это сделать. Я сердита, Хит. Я взбудоражена, растеряна и сбита с толку. Я впервые в жизни испытываю подобные ощущения. Я боюсь потерять тебя – и боюсь обидеть.

Хит Бартон с ожесточением потер щеку, бросил на раскрасневшуюся девушку косой взгляд и вдруг выпалил:

– Ты замужем?

Она ответила ему недоуменным взглядом и пожала плечами.

– Нет, конечно.

Следующей мыслью Дженны Фарроуз было: ох ты, Господи, Итан!

– Ты сказала, что этот дом тебе не принадлежит. Почему ты в нем живешь?

– Это долгая история.

– У тебя отпуск, у меня он вообще всегда.

– Ну хорошо. Этот дом принадлежит мне только наполовину. Вторая половина – Итану Тонбриджу.

– Кто это?

– Мой…

– Жених? Бойфренд? Сожитель? Опекун?

– А чего это ты злишься?

– А угадай!

– Итан Тонбридж – в высшей степени приличный молодой человек из моего круга и хорошей семьи. Три дня назад… какое там, вчера утром я думала, что хочу выйти за него замуж.

– И расхотела.

– Не веришь?

– Почему? Сейчас верю. Дело в другом. Настанет белый день, цикады заткнутся, ты проснешься в своей спальне и поймешь, что совершенно не хочешь ничего в своей жизни менять.

– Неправда!

– Возможно. А возможно и нет. Дженна, я ведь не из одной только ревности спрашиваю…

– Ревности?

– Да, ревности. Потому что и я испытываю странные и непривычные ощущения. Я тоже растерян и взбудоражен. СЕЙЧАС мне кажется, что я убью всякого, кто посмеет подойти к тебе…

– Ох…

– Не «ох», а так и есть. Но на самом деле у каждого из нас есть своя жизнь. Даже не БЫЛА – а ЕСТЬ. И мы оба от нее пока не свободны.

Дженна помолчала. Потом заговорила тихо, неуверенно, словно забыв, что Хит сидит напротив и слушает ее.

– Понимаешь, никогда в жизни я не говорила никому о… любви. У меня были мужчины. Не слишком много для свободной женщины, но были. Для большинства я всегда была только любовницей, никем иным. У меня были… отношения, понимаешь?

– Понимаю. Для здоровья.

– В принципе – да. Потом появился Итан.

– И ты влюбилась?

– Нет. Он просто не возражал против брака. Не хотел, не предлагал, не добивался, не настаивал – просто не возражал.

– А ты – хотела?

– Не знаю. Нет, наверное. Перед тем, как появился Итан, у меня был роман с одним человеком… плохим человеком. Жестоким и глупым. С твоей точки зрения это было нечто вроде проституции. Спать с ним означало… Самое смешное, что это ничего не означало, только я этого не знала.

– Понятно. Ты спала со своим начальником.

– Да.

– И он тебя бросил?

– Да.

– И никаких выгод тебе это не принесло?

– Да.

– Зато принесло боль и опустошение?

– Да.

– Рассказывай.

– Больше нечего рассказывать. У меня была депрессия, потом я пахала как ненормальная, чтобы забыть всю эту грязь, а потом встретила Итана. А он хороший парень. Легкомысленный, но не злой, щедрый, немножко бестолковый. Очень красивый. Светский.

– То есть подходящий во всех отношениях мужик?

– Да. Ты злишься?

– Честно говоря, я слишком потрясен, чтобы злиться.

– Почему? Я ужасная, да?

– Дженни, а ты отдаешь себе отчет, что в целом мире найдется едва ли с десяток молодых женщин, способных честно рассказать о своем прошлом?

– Почему?

– Потому что прошлое почти у всех было разное. Довольно часто – неудачное. Стыдное. Подлое. Преступное. Глупое. Нет людей, которые хоть раз в жизни не совершили ошибки. Особенно – женщины.

– Почему это?!

– Потому что женщин легче обидеть. Они более склонны верить проходимцам, например. Одно ласковое слово – и они уже нафантазируют целую счастливую историю, а потом еще и верить свято в нее будут, как же: иначе придется признать свое поражение!

– Ты хорошо знаешь женщин?

– Совсем не знаю. Это общие места. Я никогда ни с одной женщиной не жил достаточно долго, чтобы узнать ее.

– Не хотел?

– Не получалось. Любить надо полностью и без остатка. Отдавать больше, чем брать. Идти на жертвы и не сожалеть об этом. Все мои девушки прежде всего требовали от меня жертвы: бросить зверинец и заняться нормальной работой.

– А ты?

– А я, получается, всегда гораздо больше любил собак. Во всяком случае, я никогда бы не смог их бросить ради женщины.

– И правильно.

– Выходит, жить мне одному?

– Нет, просто…

– Что?

– Я бы никогда от тебя такого не потребовала…

Хит смотрел в зеленые глаза Дженны, и его душа разрывалась на части. В этих прекрасных глазах горели тоска, надежда, желание, робость, недоверие, ожидание, нежность, а еще…

Любовь?

Он встал, обогнул стол, вытащил Дженну из кресла и привлек к себе. Она прижалась к его груди, затихла. Хит зарылся носом в душистые волосы и сказал глухо и твердо:

– Вот что. Нельзя за один вечер исповедаться сразу во всем. Раз ты меня пока не выгоняешь, мы будем учиться. Учиться доверять и любить. Рассказывать и слушать. Понимать и прощать.

– Хит… Ты пойдешь сегодня со мной?