Поцелуй небес

Да что поделаешь - война есть война, и она всегда где-нибудь да есть - то в Ольстере, то в секторе Газа, то еще где-нибудь - хоть телевизор не смотри - беженцы, трупы, развалины. А в Москве

- праздник газеты "Правда" на ВДНХ, выставка кошек в Битцевском парке, новая программа цирка на Цветном бульваре, гастроли королевского английского театра, иностранцы на каждом шагу, магазины, киоски, видеосалоны, как говорят, с порнухой - и просто наркотик для Макса игровые автоматы! Только успевай посмотреть, что очень не просто, если интересы шестнадцатилетней девочки и двенадцатилетнего мальчугана явно не сходятся, а еще обязательная программа - поездка на дачу и в Солнечногорск, на могилу дедушки Михаила Александровича и маминой подруги, тети Лани.

На даче Макс тут же покорил Анечку своим умением лазать по деревьям, ездить на велосипеде без рук, ловить жуков и выслеживать чужих кошек, так что она хвастала всей дачной детворе и грозила:

- Вот мой брат вам всем такое покажет!

На кладбище парень взгрустнул - он явно не знал как себя здесь вести, особенно если взрослые затаились - говорят в полголоса, возлагают цветы и вспоминают всякие истории про "дедушку" и какую-то "тетю Лану", улыбающуюся летнему дню с большой, самодельно оправленной в металлическую рамку, фотографии. Макс вообще не мог понять, почему все люди на этих памятниках и крестах - улыбаются, а кто пришел навестить их - плачут.

- Может мне стихотворение какое-нибудь рассказать? - предложил вдруг он.

- Да ты что! Посиди смирно, - пыталась урезонить Максима Вика. А Женя посмотрела с сомнением и неожиданно согласилась:

- Давай, рассказывай. Тете Лане понравится, она очень веселая была. Макс не знал, как встать, и в конце концов расположился лицом к фотографии, наподобие пионера, рапортующего портрету мальчика-Ленина. Задумался, поскреб затылок, оглянулся на Вику

- А что рассказать- то? Знаю! Тише. Стихотворение А.С.Пушкина "У лукоморья дуб зеленый". Вначале ему было очень забавно стоять навытяжку среди яркого солнечного дня и могил, как у доски и рассказывать урок. Но Женя с Викой странно притихли и не реагировали на его смешки и комментарии, сопровождавшие каждую запинку. "Там лес и дол видений полны..." - добрался, наконец, Максим до страшного места, и сам, поддавшись настроению, нахмурил брови и начал слегка подвывать, как полагается, если рассказываешь загадочные и страшные истории. 15 Каникулы кончались. Вика совсем замкнулась, не решаясь поговорить с матерью: чувствовала она, что в Одессе происходит что-то неладное. Уж очень неопределенные письма приходили от Кати. Вроде все в порядке - отец выздоравливает в санатории, Катя бывает у него каждое воскресенье. Но почему сам-то молчит? Почему телефон не прозванивается - даже августа не берет трубку?

- Да волноваться отцу не надо, вот письма и не расписывает! успокаивал Максим. - Ты ж сама знаешь - наш отец человек железный: если врач сказали "не волноваться" - он терпит и не волнуется. Соседский Боря уехал к бабушке на Украину. Макс теперь ходил за Викой, как привязанный. Вечерами детей отпускали в близлежащий кинотеатр, что не вызывало у Вики особого энтузиазма - зачем ходить куда-то, когда дома - "видак" и полно разных лент. Но в фойе кинотеатра работали игровые автоматы, магнитом притягивающие азартного парня.

- Ты можешь и не ходить со мной. Дай только деньги, я сам сбегаю. Полчаса - и все дела. В универсаме пока пройдись, - уговаривал сестру Макс. Но она не сдавалась и смиренно, как покладистая гувернантка, сопровождала пацана, резво припускавшего прямиком через заросший бурьяном пустырь.

Викины электронные часы уже показывали пять, но в теплом воздухе, насыщенном сизым душным маревом от огибавшего пустырь шоссе, не было заметно сумерек. Наваленные штабелями бетонные плиты какого-то долгостроя, оставленные здесь, наверно, еще со времен "застоя", почти скрывала высокая трава, в которой торчали совсем деревенские лопухи, кусты репейника и закрывающегося на день цикория.

Мужчины появились неожиданно, откуда-то сбоку, словно выросли из-под земли: высокий толстяк в светлом спортивном костюме и поджарый, "грузинского" типа, с черным галстуком на белой рубашке. Толстяк с приветливым лицом михалковского дяди Степы, слегка растопыря руки, притормозил идущего впереди Максима и обратился к подоспевшей Виктории:

- Вы дети генерала Шорникова, если не ошибаюсь? Обескураженная Вика что-то пробормотала и Максим громко отчитался:

- Я, Максим Козловский, прибывший к сестре в Москву на каникулы. Толстяк представился:

- Капитан Степанцов, Кузьма Кузьмич. Леонид Ефимович Шорников срочно отбыл с супругой Евгенией Михайловной в подмосковную часть по секретному заданию Генерального штаба. Планы резко изменились. Нам поручено позаботиться о детях. То есть, вас, Виктория, мама попросила подождать дома, а Максима мы должны срочно переправить назад в Одессу.