Поцелуй небес

— Печальный и мудрый, как Атос, в исполнении Смехова, — подумала она удивившись романтичной детскости своих ассоциаций… Утром Мио уехал за провизией, а Динстлер пригласил Викторию в кабинет. Многолетняя привычка бесед с пациентами взял верх — он сел за чужой письменный стол, предложив девушке кресло напротив.

— Итак, Виктория, Остин Браун посвятил вас в суть дела? Вы здраво оцениваете ситуацию и не имеете возражений? Вы подтверждаете данное Брауну обещание хранить тайну? Вы сообщите мне исчерпывающую информацию о состоянии вашего здоровья? — вопросы сыпались один за другим, Виктория согласно кивала.

— Может быть, мне присягнуть на библии? — попыталась она нарушить строгий протокол. Но Йохим, явно не расположенный к шуткам, продолжал допрос:

— Какие инфекционные заболевания перенесены в детстве, отмечалась ли непереносимость к каким-либо препаратам, чем отягчена наследственность и тому подобное. Вика, старательно прислушивалась к малознакомым терминам, отрицательно качала головой.

— Отлично, — доктор поднялся, достал из ящика стола ампулу, наполнил шприц.

— Засучите, пожалуйста, рукав, мадмуазель. Маленькая проба… Хорошо. Сейчас (он посмотрел на ручные часы) 8.25. Через два часа контролируем результаты. А пока можете отдохнуть в своей комнате. Радио и телевидения здесь нет. В сад выходить запрещено. Еда и питье в холодильнике. Можете себя ничем не ограничивать, да там, собственно, почти ничего и нет. Результаты пробы удовлетворили Динстлера.

— Раз так — с Богом. Правое дело, начатое в такой день, должно защищаться свыше… В течение суток, каждые два часа мы будем делать инъекции. Возможна небольшая слабость, головокружение, снижение артериального давления, тошнота. Надеюсь, перенесенная вами четыре месяца назад травма не нарушит наши планы, но, на всякий случай, вы должны докладывать мне о малейших неприятных ощущениях.

3

…В десять вечера был сделан пятый укол и доеден остаток пирога. Уехавший за продуктами с утра Мио не возвращался, Йохим стал проявлять признаки беспокойства, прислушиваясь, подходя к окну. Но поймав тревожный взгляд Виктории спокойно сказал:

— Будем думать, что не произошло ничего серьезного. Мы несколько лет работали вместе с Мио Луми — это очень надежный и опытный помощник. К тому же — большой мастер выпутываться из передряг. Ну как с аппетитом, с головой? Проглотите эту таблетку и в пастель. Уснуть не удастся, появится чувство беспокойства, тревоги. Потерпите, девочка, — он коснулся ладонью ее лба и Виктория удивилась какой горячей показалась ей эта рука.

— У меня, наверно, понижена температура… Или, или у вас, доктор, жар! — она пригляделась к лицу Йохима, отметив пятна румянца на впалых щеках и лихорадочный блеск глаз.

— Боюсь, я действительно простудился. И что самое смешное — врач оказался без лекарств. Я прихватил только то, что может понадобиться Вам… Не страшно — к утру температура должна упасть. Не помню, чтобы я когда-либо серьезно болел. Некогда было, да и неинтересно как-то. — Динстлер подождал пока Виктория улеглась, накрыл ее пледом и присел рядом.

— Вы позволите мне подежурить? К сожалению я не мог пригласить сиделку. Но ничего, профессор еще не разучился считать пульс. — Он взял ее запястья горячими пальцами и нащупал пульсирующую жилку, на циферблат не смотрел, а в угол комнаты, словно видел там иной, более точный датчик.

— Какая у вас температура, доктор?

— Более ста по Фаренгейту.

— Это сколько же по Цельсию?

— По Цельсию у меня, вероятно, ангина.

К утру Виктория задремала и Динстлер, стараясь не разбудить ее сделал очередной укол. Проснувшись часов в шесть, она увидела поникшего в кресле доктора. Из полуоткрытых губ вырывалось тяжелое дыхание, лоб горел. Виктория кинулась в гостиную на поиски Мио, но оказалось, что дом пуст. За окном все также моросил дождь. Она лихорадочно начала припоминать, что предпринимается в таких случаях и смогла представить лишь Наташу Ростову в фильме «Война и мир», меняющую на лбу у лежащего в горячке князя Андрея холодные компрессы, а также Катю, дающую детям малиновый чай. Вика принесла из ванной мокрое полотенце и положила на лоб Йохима. Он открыл мутные, ничего не понимающие глаза, но через секунду встрепенулся, сел, обхватив руками голову и прошептал:

— Который час? Отлично, не опоздали. Еще два укола. Принесите мой ящик с инструментами, Виктория. Так. — Он наполнил шприц и дрожащей рукой сделал девушке внутримышечную инъекцию. — А теперь найдите в моей аптечке аспирин. Две таблетки и воду. Это единственное, чем я располагаю. Мне надо прилечь, но чтобы не произошло, вы должны разбудить меня ровно в 10 часов. Поняли, Виктория? Иначе все пойдет прахом.

— У нас в России есть один народный целитель, зимой ходит босой и плавает в ледяной реке… Он советует лечиться только холодной водой. Если высокая температура — обливаться каждые два часа прямо из ведра… Правда, правда, его даже по телевизору показывали. А также женщин и крошечных детей, валяющихся раздетыми в снегу! Йохим смотрел на нее скептически: