Поцелуй небо (ЛП)

Она облизывает нижнюю губу, и мой взгляд следует за движением. Не двигайся, Коннор. Но это сложно. Всё, что она делает, заставляет меня хотеть взять её сильно и быстро. И потом она дает мне ответ одним тихим вздохом.

— Сладострастный.

Мои брови поднимаются.

— Это большое слово.

Она сияет от гордости. О нет, Роуз. Это был не комплимент. Я дергаю её за ошейник, и она наклоняется вперед по моей команде. Мои губы касаются ее уха.

— Ты все ещё мыслишь здраво, — говорю я ей. — Видимо, я не оттрахал тебя достаточно сильно.

Я чувствую, как ее влагалище сжимается вокруг моей эрекции быстрыми, короткими пульсирующими движениями. Её рот должен догнать её тело. Ему не составляет труда умолять меня.

Я пока не двигаюсь. Я позволяю ей намокнуть между ног и извиваться в ожидании, изо всех сил стараясь усмирить свои собственные потребности.

— Одно слово, — говорю я снова.

Мои пальцы впиваются в мягкую кожу её бедра, а затем я скольжу ими, поглаживая ляжку.

— Похотливый, — она произносит это слово невнятно, и её голова откидывается назад, её веки трепещут, когда я снова начинаю двигаться.

Я останавливаюсь после двух коротких движений.

— Одно слово.

Я дергаю за ошейник, и её глаза распахиваются.

— Страсть.

Лучше.

Я отпускаю ошейник и кладу обе руки на её бедра, а затем приподнимаю её со своего члена. Я наблюдаю за тем, как её тело реагирует тревогой. Ему не нравится, что я лишаю ее себя. Когда я опускаю её обратно, заполняя её, я делаю это сильно. Наши тела издают звуки вместе. Плоть о плоть. Мои стоны против её. Хриплое дыхание, заполняющее тишину. Я делаю так ещё три раза, практически насаживая её на свой член.

Возможно, это моя вторая любимая поза. Сразу после той, где я раздвигаю ей ноги, связываю, засовываю кляп ей в рот и оставляю мокнуть и ждать на кровати.

На третий или четвертый резкий вдох я снова делаю паузу, удерживая её в неподвижном состоянии, пока я глубоко внутри.

— Одно слово.

Она не колеблется.

— Блядь.

Так то лучше.

Я снова беру её в свои руки и убеждаюсь, что это последнее слово, которое она запомнит.

Мы разговариваем некоторое время, Роуз лежит на животе, одеяло прикрывает её до талии, а я опираюсь локтем на подушку. Я вожу рукой по её спине, массируя все напряженные мышцы и закрепляю ощущение её бархатистой кожи у себя в памяти.

Я обожаю эти моменты после секса, почти так же сильно, как сам секс. Её стресс свёлся к минимуму. Даже когда она говорит о своем списке дел — о своих заботах и страхах — она дышит легко, а не напряженно.

— Не думаю, что мне удастся оставить Дэйзи с нами после окончания шоу, — тихо говорит Роуз. — Я говорила с мамой, и она не позволит ей покинуть родительский дом, — она прижимается щекой к подушке, повернувшись ко мне. — Может быть, если будет второй сезон, она сможет жить с нами.

Второй сезон? Еще шесть месяцев разбираться со Скоттом, с инвазивными камерами, следящими за каждым нашим шагом?

— Ты бы этого хотела? — спрашиваю я.

— Нет, — откровенно говорит она. — У меня уже есть то, что я хотела получить от шоу. Акции Fizzle высоки. Несколько сетей магазинов хотят сохранить мои коллекции. Люди симпатизируют Лили больше, чем когда-либо, — последний факт заставляет её улыбнуться. — Это самая лучшая часть, — признается она.

Трудно отрицать любовь Лили к Лорену или его любовь к ней, когда они всегда вместе на шоу.

— За них легко болеть, — говорю я, целуя её плечо. — Сначала просто нужно понять их.

Это самое трудное. Быть готовым посмотреть сквозь призму их зависимостей и увидеть человека.

Она на секунду закрывает свои тяжелые веки, но я не хочу, чтобы она пока спала. Я должен спросить кое-что важное, пока она в благодушном настроении.

— По поводу свадьбы, — начинаю я. И прежде чем я успеваю закончить, она вмешивается, её глаза распахиваются.

— О, я хотела тебе рассказать, на днях я показала Лили её свадебное платье, и она была счастлива, Коннор, — Роуз улыбается, как будто это фантазия. Мой желудок скручивается в узел. Она поддерживает свое тело на предплечьях, чтобы лучше смотреть на меня. — Она визжала и подпрыгивала, будто была взволнована. Думаю, она наконец-то готова выйти замуж.

— Это здорово, — говорю я, не в силах контролировать свой осипший голос. — Я рад за неё.

Она хмурится, а потом ударяет меня по руке.

— По твоему голосу не видно, что ты счастлив.

Моя рука останавливается на её пояснице.

— Я с девушкой, которая отказывалась участвовать в детских играх в женитьбу, а теперь ты фанатеешь от чужой свадьбы.

Она уже рассказывала мне, что когда Лили и Ло притворились женатыми, будучи маленькими детьми, она уничтожила все цветы, сорвав их со стеблей, а потом назвала всех «глупыми» и ушла.

— Если ты беспокоишься, не изуродую ли я цветы на их свадьбе, не беспокойся. Я сама их выбрала. У них будут орхидеи.

— Я их поменял.

Её глаза резко открываются, и она садится прямо, прижимая простыню к груди. Она указывает на меня.

— Если моя мать склонила тебя к оранжевым лилиям и бирюзовой ленте...

Я закрываю ей рот.