Поцелуй осени

Суровые охранники поначалу не хотели их пропускать. Но Пирс позвонил кому-то по мобильному, и охранники расступились, пропуская их в святая святых. Пирс уверенно вел ее по коридорам, видно было, что он здесь не впервые. Мимо многочисленных дверей, мимо все еще загримированных, недавно виденных на сцене танцовщиков… Лике стало немного не по себе. Мимо протопал, обливаясь потом и обмахиваясь носовым платком, полный мужчина в костюме. Пирс остановился, наконец, перед одной из дверей, быстро переговорил с очередным дежурившим в коридоре охранником, постучался и, не дожидаясь ответа, шагнул в гримерную. Лика, задохнувшись, ступила за ним. Цветы, цветы, цветы — первое, что бросилось ей в глаза. Тщательно составленные букеты и просто огромные охапки… Спертый воздух гримерной был пропитан влажным и душным цветочным запахом. Никита, улыбаясь, направился к Пирсу, дружески потряс протянутую ему широкую ковбойскую ладонь. Лика, не отводя глаз, наблюдала за ним из-за плеча своего проводника. Теперь, конечно, видно было, как сильно он изменился. Черты лица стали резче, заострились, аквамариновые глаза с расширенными зрачками глубоко запали и стали словно еще ярче, светились лихорадочным блеском. Вот только белки были покрасневшими, подернутыми сетью прожилок. Движения его, все такие же стремительные, быстрые, казалось, слегка утратили точность, стали более дергаными. Как будто им, словно марионеткой, двигал за ниточки некто ему не подвластный… Карабас-Барабас, не оставляющий своего подопечного в покое ни на секунду. В целом в облике Никиты не осталось ничего волшебного, сказочного, ни следа от образа прекрасного принца. И этот лощеный моложавый представитель американской богемы, с нервным бегающим взглядом, казался незнакомцем.

— Разреши тебе представить мою спутницу, — заявил Пирс после первых приветственных слов.

Он потянул Лику за руку, заставляя выступить вперед из-за его спины, расплылся в улыбке, вкладывая ее ладонь в протянутую руку Никиты:

— Элеонора Белова.

Никита одарил ее равнодушно-приветливой улыбкой. Научился, значит, за годы жизни на загнивающем западе их фирменной гримасе. Аквамариновые глаза скользнули по ее лицу и вдруг на мгновение остановились, дрогнули зрачки, чуть сдвинулись к переносице узкие, лихо взлетающие к вискам брови. Узнал?

— Никита, ты… Вы меня не помните? — тихо спросила она по-русски.

— Лицо как будто знакомое, — внимательнее вгляделся он. — Что-то крутится в голове… Помогите же мне!

— Москва, восемьдесят первый год, — напомнила она. — Драмкружок. «Алые паруса»…

Конечно же, он ее не вспомнит. Сто тридцать пятая по счету из толпы восхищенных поклонниц… Господи, надо обладать наивностью и апломбом шестнадцати лет, чтобы искренне уверовать в то, что тебя полюбит гений современного танца.

— Лика! — вдруг радостно провозгласил Никита. — Лика, которую все зовут Элеонора!

Неожиданно она оказалась в его объятиях. Гибкие пластичные руки Никиты обхватили ее шею, тонкие бескровные губы прижались к виску. Когда-то она готова была душу дьяволу заложить за этот момент… Лицо его преобразилось, слетела тщательно подогнанная маска, и на секунду проскользнуло то, далекое, любимое, знакомое, забытое.

— Да, только наоборот, — в смятении выдохнула Лика.

— Боже мой, вот это да! Ну и встреча! — не мог поверить своим глазам Никита. — Но как ты здесь? Откуда? И какая стала… взрослая.

— Да и вы… ты, в общем, ты очень изменился, Никита…

Он потянул ее за руку, заставляя покружиться перед ним.

— Я здесь уже почти два года, — объяснила Лика. — Работаю… Я журналист.

— С ума сойти, никак не могу поверить, — восторженно продолжал Андреевский. — Как будто в прошлое провалился, в восьмидесятые, в Советский Союз. Бррр. — Он передернул плечами.

Затем вдруг, как обычно, стремительно и резко, ухватил Пирса и Лику за руки, потащил их к выходу, приговаривая:

— Друзья мои, это нужно отметить. У меня просто в горле пересохло от такого потрясения. Поехали! Поехали куда-нибудь, посидим!

Пирс, чуть приотстав от спешащего Никиты, задержал Лику в коридоре, спросил вполголоса:

— Ты почему мне не сказала, что знакома с Андреевским? Поставила в глупое положение…

— Господи, Пирс, да я ведь до последнего не знала, как зовут твоего знаменитого хореографа… — пожала плечами Лика.

— Как ты могла этого не знать? Он же мировая звезда! Весь Тайм-сквер увешан афишами с его именем, — наседал Джонсон.

— Представь себе, вот такая я темная и нелюбознательная, — раздраженно отозвалась Лика. — Ладно, потом поговорим, неудобно.

И, вырвав руку из цепких лап спутника, она поспешила по коридору вслед за тонкой и легкой фигурой Никиты.