Поцелуй осени

— Так и бросила. Не виделась с ним за эти годы ни разу, не объявлялась. А малыш-то уж так тосковал по ней. Он ведь даже говорить перестал, представляете? Похудел совсем, одни глазки остались, хлопает ими и молчит. Уж сколько его мистер Андрей по врачам таскал, по психологам. Еле-еле поставили на ноги ребенка. Вот теперь он, может, и перебарщивает немного, да что уж взять? Малыша-то жалко, сиротой, считай, стал при живой матери…

Неожиданно вспомнились сильные бабкины руки, отрывающие ее, маленькую, от такой красивой, мягкой и душистой мамы. Отчаянные вопли, сопровождающие еженедельное бегство расстроенной родительницы вниз по лестнице. И выедающая душу тоска, привычная, давно поселившаяся внутри боль. Жизнь без мамы…

Будь ты другой, более строптивой, сильной, непокорной, может, ты бы тоже не пряталась под кроватью? Может, и ты стреляла бы по случайным гостям из игрушечного ружья, отвоевывая то единственное, что судьба еще оставила тебе — папу?

— Когда, вы говорите, жена мистера Грекова оставила его? — быстро спросила вдруг Лика.

— Да уж почти два года прошло, — махнула полной рукой могучая негритянка.

Два года… Вспомнилась вдруг записка, всунутая в дверь ее московской квартиры: «Я в Москве. Нужно встретиться. Андрей». Так вот, значит, что у него было за срочное дело? Спешил сообщить, что снова холостяк? Она будто физически ощутила, как комкает в руке гладкий листок, как метким движением вышвыривает его в приоткрытую форточку. Кто знает, не поступи она так тогда, возможно, все сложилось бы по-другому… Может быть, ей удалось бы подарить брошенному маленькому мальчику все нерастраченное тепло и любовь, сделать его мягче, доверчивее, добрее. И Артуру не пришло бы в голову с оружием в руках защищать свою территорию. Да что там, может, эта территория, этот белый дом с садом стали бы и ее домом. И Андрей никогда не бросил бы ей в лицо эти жестокие обвинения… Возможно, они все трое смогли бы постепенно научиться доверять друг другу…

На покрывале затренькал мобильный телефон. Лика ответила на звонок.

— Вы заказывали такси? — осведомилась диспетчер. — Машина у ворот.

Что ж, как бы там ни было, сделанного не изменишь. Все случается так, как должно случиться, и пути назад нет. Лика поднялась с кровати, тряхнула головой, вскинула на плечо сумку.

— Дэззи, спасибо вам. Я, наверно, и правда была слишком резка с мальчиком…

— Ничего, мэм, вы же не знали… — закивала верная нянька, тяжело поднимаясь из кресла.

— Мне пора ехать. Спасибо вам за гостеприимство. И передайте, пожалуйста, мистеру Грекову…

Она замялась. Что ей сказать Андрею на прощание? Что она огорчена его семейной трагедией? Что, знай она о том, как все произошло, возможно, вела бы себя по-другому? Что сожалеет о вырвавшихся у нее в пылу гнева словах? Черные круглые глаза смотрели на нее с мудрой внимательной добротой.

— Просто передайте «до свидания», — закончила она и вышла из комнаты.

6

Вернувшись в Нью-Йорк, она первым делом затерла последнюю диктофонную запись. Расшифровывать пленку, заново вслушиваясь в его голос, было выше ее сил. Пирсу пришлось что-то наплести про так и не взятое интервью. Кажется, произошла ошибка, и добрый бескорыстный меценат на деле оказался колумбийским наркобароном.

Впрочем, и без этого злополучного интервью работы хватало. Беженцы, нелегалы, бездомные… Съемки, зарисовки… Лето сменилось осенью, осень — зимой. И Лика в какой-то момент осознала, что давно уже не помнит, какое время года на улице. День и ночь, зима и лето — все перепуталось в голове, осталась лишь бесконечная гонка. Успеть, записать, заснять. Пирс неизменно бубнил:

— Еще! Нужно собрать еще материала. Если мы хотим, чтобы этот проект и в самом деле произвел фурор…

У Лики же даже не оставалось времени задуматься, для чего ей нужно, чтобы проект произвел фурор. И нужно ли? Временами казалось, она, как белка, попала в несущееся на огромной скорости колесо и машинально перебирает лапками, стремясь все вперед и вперед, не замечая, что уже бог знает сколько времени крутится на одном месте.

И лишь иногда, в редкие минуты душевного просветления, удавалось вдруг словно выскочить из дребезжащего, мчащего ее куда-то круга, вдохнуть глоток воздуха, оглядеться. Такое случалось, когда под утро приходил старый сон, и Лика подскакивала на постели и еще несколько минут не могла понять, как она оказалась в этой пустой гулкой комнате, если еще секунду назад барахталась в снегу, задыхаясь, путаясь, не в силах выбраться. Она приподнималась на постели, садилась, обхватив острые коленки руками, мутно смотрела в окно, за которым простиралась манящая сладко кружащая голову пустота.