Поцелуй пирата

– О, прошу прощения, сэр. Кажется, я опоздал. Но я до такой степени увлекся докладом лорда Хауэлла о вашей победе в битве при Садрасе, что потерял всякое представление о времени.

Его притворное простодушие было таким убедительным, что даже Люси захотелось поверить ему. «Этот человек – законченный лжец», – сказала она себе.

Клермонт занял свое место и, отложив книгу, принялся прилежно просматривать пожелтевшие письма, не обращая внимания на призывающий взгляд адмирала. Люси показалось, что отец чем-то обеспокоен.

В ее душе шевельнулось дурное предчувствие. Лучше, чем кто-либо другой, она знала, что доверие отца, однажды подорванное, невозможно завоевать снова.

* * *

Люси забилась в уголок кареты, хотя теперь здесь было достаточно просторно, так как Клермонт сидел на козлах рядом с Фенстером. Даже холодный дождь, уныло сеявший с самого утра, не мог загнать его в экипаж.

Они направлялись в Королевский театр на Друри-Лейн посмотреть великую Сару Сиддонс в роли леди Макбет. Люси подумала, что эта мрачная трагедия как раз соответствует ее настроению. Чтобы немного приободриться, она стала напевать мелодию песенки «Что за сладкая пышка эта Банберри Стрампет». Но ее голос прозвучал странно гулко в замкнутом пространстве кареты, заставив ее с болью вспомнить, как пуста и бесцветна была ее жизнь, пока в нее не ворвался Морис Клермонт.

С тех пор как ее телохранитель обнаружил рисунки с изображением капитана Рока, его общение с Люси не выходило за рамки исполнения служебных обязанностей.

Человек, который с таким искренним удовольствием шутил и ухаживал за ней во время их импровизированного пикника в Беркли-Вуд, бесследно исчез, уступив место сдержанному пунктуальному незнакомцу, относившемуся к ней с почтительным бесстрастием слуги.

К крайней досаде Люси, в поведении Клермонта не было ничего такого, на что можно было бы пожаловаться отцу. В ответ на изъявление каждого ее желания Морис с неизменной учтивостью касался полей своей шляпы и вежливо кланялся. На светских мероприятиях он скромно оставался у экипажа или занимал место в углу какой-нибудь гостиной и оттуда настороженно оглядывал гостей, что их весьма нервировало. Даже Сильвия как-то отметила его необычайную преданность долгу, добавив, что она вызывает уважение.

Но когда на рассвете Люси, как прежде, выбиралась из постели и подходила к окну, она видела внизу только старый дуб, сиротливо протягивающий к ней свои обнаженные ветви.

Люси не ожидала, что отчужденность Мориса так угнетающе подействует на нее. Только теперь она поняла, как ей не хватает его насмешливых взглядов и язвительных замечаний. Еще недавно он вызывал ее негодование, когда, слушая высокопарные излияния адмирала, выразительно закатывал глаза или преувеличенно часто зевал, бросая на нее заговорщицкие взгляды. Сейчас она все простила бы ему, лишь бы снова увидеть дружеское подмигивание его смешливых глаз, ставших теперь строгими и непроницаемыми.

Огорченная девушка нервно теребила перчатки. Отступничество Клермонта снова вынуждало ее играть роль надменной хозяйки, но все ее существо восставало против этого.

Карета внезапно остановилась. Очнувшись от грустных размышлений, Люси посмотрела в окно, и ее поразил вид Катерин-стрит, заполненной суетливой шумной толпой и забитой экипажами. Она нетерпеливо постучала в окошко сложенным веером. В ответ появилось озабоченное лицо Фенстера.

– Извините, мисс. На перекрестке опять затор. Придется подождать, пока он рассосется.

Люси решительно натянула перчатки и взяла ридикюль.

– Сильвия никогда не простит мне, если я опоздаю. Здесь всего несколько кварталов. Мы легко дойдем пешком.

Клермонт нехотя обернулся:

– Вряд ли это благоразумно, мисс Сноу, лучше немного подождать.

Сделав вид, что она его не слышит, она позвала лакея:

– Джон! Пожалуйста, помогите мне выйти.

Вместо лакея дверцу кареты рывком открыл Клермонт. Сердитая складка у его рта только вызвала у Люси запретное желание провести пальцем по его губам, смягчая их напряженность.

– И все же я не рекомендовал бы вам эту прогулку, – хмуро сказал он. – Мне будет очень трудно защищать вас в этой толчее.

– Не скромничайте, мистер Клермонт, – небрежно ответила Люси. – Я совершенно уверена в вашей силе и храбрости.

Он упрямо застыл на месте, не делая ни малейшей попытки помочь ей. Так что, вылезая из экипажа, ей пришлось буквально протиснуться мимо него. От мимолетного прикосновения к его телу у нее тоскливо сжалось сердце. Не обращая внимания на порывистый ветер, с силой набросившийся на ее пелерину, Люси устремилась вперед, и Морису ничего не оставалось, как поспешить ей вслед. Он боялся потерять ее из виду на этой людной улице, где свет уличных фонарей едва пробивался сквозь туманную мглу.

Они миновали один квартал. Здесь Люси словно нечаянно уронила свой веер и робко попросила:

– Не будете ли вы любезны поднять мой веер?

Морис молча исполнил ее просьбу.

Еще через несколько минут у нее выскользнул шелковый ридикюль.

– Какая я, право, неловкая! – Люси смущенно покосилась на Мориса. – Вам не трудно будет…