Поцелуй победителя

Она села на пол в том месте, где когда-то стоял стул. Сквозь пелену слез Кестрель увидела, как солнце показалось над горизонтом, окрашивая комнату в оранжевый, розовый и желтый цвета. Теперь Кестрель поняла, что пришла сюда с одной-единственной целью — найти отца. Ее память выползла из дальнего угла, как хромой зверек, и свернулась в клубочек на коленях. Хотя Кестрель вспомнила не все, этого было достаточно.

19

Арин пришел к ручью заранее, в серых предрассветных сумерках, и сел на траву. Его одолевало множество противоречивых мыслей. Арин волновался. Ругая себя за это глупое волнение, он прижал ладони к земле. Она не пришла. Вода поблескивала в свете восходящего солнца. Тихо журчал ручей. Пели птицы. Раздался щебет ириэли, простые и нежные ноты. Трель повторилась. Ответа не было. Птица словно сама себя заколдовала и продолжила выводить ту же мелодию, будто заклинание.

Арин ждал до последнего. В конце концов тихий голос, скрывавшийся в глубине сознания, заставил его признать: он с самого начала не верил, что Кестрель придет. Быть может, именно это сомнение помешало ему уснуть после того, как она покинула его комнаты? А вовсе не мучительно сладкое воспоминание о Кестрель и острое осознание того, что она ушла? Дело было не в том, что Арин хотел отправиться на войну и гнал от себя мысль, что Кестрель попросит его остаться.

Но пора посмотреть правде в глаза. Арину следовало честно признаться себе во всем, хоть это и непросто. Да, воспоминание о Кестрель, ее отсутствие, предвкушение — все это не давало ему уснуть ночью. Но сомнение, которое жалило его душу, тоже сыграло роль. А теперь добавилось еще какое-то тягостное чувство, похожее на камешек в невидимом кармане. «Это просто печаль», — убедил себя Арин. Все, что произошло, было вполне ожидаемо. Разве могло пойти что-то по-другому?

Арин сорвал несколько травинок, растер их в руке и вдохнул свежий запах. Потом положил травинку в рот и пожевал. Он понимал, что это странно, и заставил себя сосредоточиться на мелочах, чтобы отвлечься. Вдруг Кестрель все-таки придет в последнее мгновение? У травы был мыльный вкус. Вкус чистоты. Она не появилась — видимо, не собиралась с самого начала. Арин встал и отправился седлать лошадь.

Он остановился, не дойдя нескольких шагов до конюшни. Солдаты — человек сто, наверное, пеших и конных — собрались на холме. Утреннюю тишину нарушило фырканье и топот лошадей, гневные окрики людей, которые мешали друг другу, лязг металла и скрип кожаных доспехов. Но Арина удивило не это. Его поразил Рошар, который ждал его, улыбаясь, с двумя оседланными лошадьми. Принц подошел к нему, ведя коней в поводу.

— Ты опоздал. Проспал, что ли?

Арин не ответил.

— Держи. — Рошар передал ему поводья. — Я заметил, что ты иногда берешь этого коня. Не лучше моего, конечно, но сойдет. Я подумал, что того огромного жеребца ты не возьмешь. Он ведь принадлежит ей, верно?

— Ланс остается.

— Как пожелаешь, — согласился принц. — Видишь, какой я заботливый? — Он указал на оседланного коня.

— Да… Не ожидал от тебя, признаться.

— Ну что ты! Я всегда забочусь о ближнем.

Арин невольно растянул губы в улыбке и вскочил в седло. Остальные выстроились за ним и Рошаром. Отряду предстояло пройти через город, собирая солдат по дороге, и добраться до гавани, где их ждали дакранские воины, прибывшие по морю. Затем им предстоял путь на юг. Но сперва они проехали мимо дома Арина. На тропинке, ведущей ко входу, стояли те, кто знал или догадался, что войско отправляется в поход. Кестрель среди них не было. Зато стояли Сарсин и королева. Иниша насмешливо приподняла бровь и сказала лишь:

— Поосторожнее там.

А вот Сарсин… Арин никогда ее такой не видел. Кузина как будто боялась, что на этот раз он, возможно, не вернется. Арин задумался о том, что клятва, данная богу смерти, может его и не спасти. Сарсин плакала. Она протянула ему букет неказистых цветов, что обычно росли под деревьями, прячась в тени. Когда-то давно Арин их очень любил. Он взял букет, наклонился к Сарсин и стер соленые дорожки с ее щеки.

— Не плачь, — попросил Арин, но у нее на глазах тут же выступили новые слезы.

— Я люблю тебя, — сказала кузина.

— И я тебя.

Конь тронулся с места. Рука Арина соскользнула с щеки Сарсин. Расстояние между ними увеличивалось с каждой секундой. «Не беспокойся, — произнес бог смерти у него в голове. — Я забочусь о своих». Однако его голос звучал зловеще. «Я слышал, что ты сказал, — добавил он. — Этой ночью. Остаться, значит? И пропустить все веселье? Арин, ты обещал мне сражаться. Прославить мое имя. Или я что-то путаю? — Он промолчал. — Ах, Арин. Тебе повезло, что ты мне нравишься». — «Почему?» — спросил Арин, но бог лишь молча усмехнулся.