Поцелуй победителя

— Это не из-за тебя, — сказала она. Но потом, решив быть честной, добавила: — Да, из-за тебя, отчасти. — Она осеклась, растерявшись, не зная, как объяснить ему или себе разницу между страхом, который заставил её гнать коня во весь опор, и вспышками нервозности, которые она испытывала прямо сейчас, глядя на него сверху вниз. — В лесу Джавелин хотел ехать по тропе. А я не смогла. Это меня расстроило.

Его глаза остекленели.

— Где это было?

— Лес чем-то опасен?

Он схватился за луку седла и вскочил на лошадь позади нее.

— Покажи.

Кестрел держала поводья. Арин обнажил меч. Это был другой меч, не тот, с которым он был в тундре. Она думала об этом, что помогало ей не зацикливаться на том, как страшно ехать верхом, и как вновь ускорилось её дыхание. Чертово вымокшее от пота платье продолжало прилипать к телу, даже когда Кестрел выпрямилась, чтобы быть начеку, чтобы всё, окружавшее их, каждая былинка в лесу, также не могли не заметить Арина.

Но никакого предательского треска ветки. Ни единой вражеской тени между деревьями. Кестрел почти хотела, чтобы она была там. Это бы объяснило страх, охвативший её… и тот, что вновь парализовал, когда они остановились на развилке. Конь забил копытами.

Арин приготовил меч к бою.

— В чём дело? — спросила она.

— Эта дорога ведет к твоему дому. — Она почувствовала, как его голос поднялся вверх по её спине. Потом последовала долгая пауза. — Мы могли бы туда съездить.

— Нет.

— Там ничего нет. Никого не осталось. Я буду с тобой.

— Я не хочу.

Он забрал поводья из её застывших рук и развернул Джавелина. Конь повиновался, но неохотно на этот раз. Арин пустил коня медленным, прогулочным шагом.

Они ехали молча. А потом Кестрел, неожиданно для себя, промолвила тихим голосом:

— Я чувствую себя такой дурой.

— Нет, Кестрел, ты не дура.

— Нет причины бояться.

— Может быть, мы просто не знаем, в чём причина.

Джавелин капризно дернул ушами, потому что ему уже дважды нарушили планы, не дав выбрать тропинку, зафыркал и тряхнул головой.

— Тише, — сказал Арин коню, и промурлыкал что-то успокаивающее. Затем он замер и помолчал некоторое время, прежде чем произнести: — Даже если нет причин, бояться не глупо. Я тоже боюсь.

Кестрел вспомнила, как он выхватил меч.

— Ты подумал, что валорианцы в лесу. Значит, ты их не боишься.

— Не очень…

— Тогда чего ты боишься?

— Пауков, — ответил он серьезно.

Она толкнула его локтем.

— Ой.

— Пауков, — фыркнула она.

— Или всего того, у чего тысячи ног. — Он вздрогнул. — Богов.

Кестрел рассмеялась.

— Я испугался, когда пришёл в конюшню и не увидел Джавелина в стойле, — добавил он тихо.

Вздрогнув, Кестрел повернула голову, мельком увидев линию его челюсти и тень на горле. Она вновь перевела взгляд на дорогу.

— Сильнее, чем пауков? — непринужденным тоном спросила она.

— Да, гораздо сильнее.

— Если бы я решилась сбежать, то недалеко ушла бы.

— Из моего опыта скажу, что это очень плохая идея — недооценивать тебя.

— Значит, ты даже не пытался вернуть меня.

— Нет.

— Но хотел?

— Да.

— Что тебя остановило?

— Страх, — сказал он, — который означал бы, что я не доверяю тебе. Я оседлал коня. Я был готов уже выехать… но подумал, что если сделаю это, то буду не более, чем просто стражем, держащим тебя в тюрьме, только чуть иного рода.

Его слова заставили её почувствовать себя странно.

Он сменил тон.

— К тому же ты немного пугающая, — шутливо произнес он.

— Я не такая.

— О, ты такая. Не думаю, что тебе бы понравилось узнать, что за тобой следят. Я видел, что случалось с людьми, которые оказывались с тобой по разные стороны. И вот теперь ты знаешь о моей слабости, поэтому, перейди я тебе дорогу, мне за воротник немедленно упадут пауки, и я познаю по-настоящему тяжкую жизнь.

— Хм, — сказала она. Но почувствовала себя спокойнее. Кости уже не так сильно сотрясались и грохотали друг о друга в напряженном ожидании неминуемого падения. Стоял погожий день, пиршество зелени, голубизны и золота. Под ними был могучий конь. Он шёл уверенно. Деревья перешептывались. Веточки с прутиками. По обе стороны от неё — две сильные руки. Корни вздымались над землей и убегали вновь в её недра.

Слова застряли в горле. Но какое-то приятное чувство, возникшее в груди, придало ей смелости, и она отважилась заговорить:

— Ты сказал, не знаешь причин, почему я остановила Джавелина по пути ко мне домой. Но, как ты думаешь, в чем всё-таки причина?

Арин замялся, но потом все же произнес:

— Мне нечего сказать.

— Тебе всегда есть что сказать.

Кестрел почувствовала толику удивления в нём. Его удивила фамильярность её тона.

— Выкладывай, — потребовала она.

— Думаю, я не хочу строить никаких предположений. Это… — Он прервал мысль. — Опасно для меня. Когда речь идет о тебе.

Когда они приблизились к его дому, их ритмичные движения в седле уже были легки. Теперь он правил одной рукой. Ей было немного жаль Джавелина, которому пришлось везти их обоих. Ей хотелось его поблагодарить. Она знала, где хранится морковь.