Поцелуй сатаны

После разговора с Прыгуновым Никита Лапин долго раздумывал: идти в мастерскую художника, где обитал последнее время Павлик Ушастик, или не стоит? Ну что ему, Никите, до добровольно заблудших овечек? Он еще не священник, и слова его вряд ли дойдут до бывших приятелей, только на смех поднимут. Они погрязли во грехе и Сатана направляет их тернистый путь в ад… Что сказано в соборном послании Иакова: «Ибо что такое жизнь наша? Пар, являющийся на малое время, а потом исчезающий»… Об этом же творит и святой апостол Петр: «Ибо всякая плоть, как трава, и всякая слава человеческая — как цвет на траве: засохла трава, и цвет ее опал…». Многие толкователи Библии предсказывают приближение Армагеддона. Откровения Иоанна Богослова в книге Нового завета прямо указывают, что мир будет уничтожен и лишь праведные увидят новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, а побежденные будут брошены «в озеро огненное». И произойдет эта великая битва земных властителей на горе Магеддо, то есть, Армагеддоне. Это будет битва Антихриста с воинством Божьим. Иоанн по Божьему наущению предрекает: «Ниспал огонь с неба и пожрал их».

Все на земле суета сует… Он, Никита, читает великие божественные книги, познал главную истину Библии, нужно ли ему с высот, где обитает светлый Дух, снова спускаться на грешную землю и копаться в человеческом дерьме? Но он не мог отказать Алексею Прыгунову, которого очень уважал. Пожалуй, Алексей единственный, кто поддержал его в стремлении поступить в духовную семинарию. И он, Прыгунов, смягчил этот удар для отца. Может, потому отец и ушел с партийной работы, что сын его стал искать свой путь к Богу… Так вот, Алексей, придя к нему в Александро-Невскую лавру, попросил поговорить, чтобы они, пока не поздно, порвали с уголовниками. Бывший комсомольский секретарь не пояснял, в чем там дело, но было ясно, что Ушастик, Алла Ляхова и Толик Косой могут очень сильно поплатиться за дела других, которые используют их в своих целях. Косой уже был выслан на год из города на 101 километр. На какую-то «химию». Он участвовал в ограблении школьных учебных мастерских. Сам не забирался в разбитое окно, стоял на стреме. И вот, видно, недавно вернулся. И сразу снова принялся за старое.

Никита нашел их в мастерской на Литейном. Озираясь на пороге, он с ужасом подумал, что когда-то сутками сидел в этом прокуренном хлеву, курил гашиш, пил водку и вино, спал прямо на заплеванном полу и предавался нечистому блуду вот с этой Длинной Лошадью… У него было ощущение, что все это происходило в прежней жизни, когда душа его, Никиты Лапина, находилась в цепких лапах Сатаны! Ведь он слышал голоса, которые наущали его на совершение небогоугодных поступков. Эти голоса нашептывали слова Антихриста: «Пей, гуляй, прелюбодействуй, кури травку, все равно однова живем!..».

Кроме Ушастика, Толика, Алки, в мастерской находился еще один человек, которого Никита раньше никогда не видел. Это был рослый, плечистый мужчина лет двадцати семи-тридцати в толстой шерстиной с кожаным верхом куртке со стоячим воротником. Он сидел прямо на длинном деревянном столе художника, свесив ноги во внушительных зимних кроссовках на липучках.

— Кто к нам пожаловал! — заулыбался Павлик, однако со стула не поднялся — Я чую запах ладана и благодати!

— Наш милый попик, — протянула Алка, бросив взгляд на мужчину в куртке, — Как твой Бог? На небесах или на землю спустился? Молился ли ты за нас, грешных?

Никита про себя усмехнулся: идя сюда, он как раз думал об Армагеддоне, битве Господа с Антихристом.

— Никак, удрал из семинарии? — тонким голосом спросил Толик Косой. Действительно, когда он смотрел на кого-нибудь, казалось, что взгляд его направлен чуть вправо, на кого-то другого. У Косого длинные, почти до плеч русые волосы, почти такие же, как и у Никиты, он среднего роста, узкогубый, почти без подбородка. Когда он улыбался, то чем-то напоминал индюка. Может, потому еще, что его длинный нос всегда был красный, как мясистый нарост под клювом диковинной птицы.

— Выпьешь с нами, семинарист? — кивнул на стол с бутылками водки и раскрытыми рыбными консервами Ушастик.

— Он не может оскоромиться. У них, наверное, пост перед рождеством Христовым, — хихикнула Длинная Лошадь и снова бросила взгляд на мужчину в куртке, будто ожидала его одобрения. Но тот молча смотрел холодными светлыми глазами на Никиту и никак не реагировал на ее зазывные взгляды. Это что-то новенькое, обычно Алла Ляхова пренебрежительно себя держала с мужчинами, даже с ним, Никитой, который знал, что ей нравится. А тут то и дело посматривает на плечистого мужика, будто послушная собачка на своего хозяина!

— Познакомься, Никита, — спохватился Павлик. — Это Турок, пардон, мусье, Борис Туркин. Отчества не знаю.