Поцелуй скорпиона

– Продолжаю. Хорошо, буду говорить, как есть. Уверена, ты оценишь мою откровенность, – Кира, продолжая неимоверно бесить его своей смелостью, чуть искривила свои пухлые, нереально соблазнительные и напрашивающиеся на поцелуй губы. – Когда я увидела тебя вчера в «Комильфо», со мной случился мини-шок. Я понятия не имела, кто ты такой, Демид Сакронский, кем были твои родители, из какой семьи ты происходишь и в какой стране живешь. Я ни разу не видела твою фотографию. Да, и можешь не прожигать меня ненавидящем взглядом. Твои чувства легко считываются по глазам, опять же издержки профессии фотографа – замечать и видеть то, на что другие не обратят внимания. И снова я отвлеклась, ушла в сторону, – она перевела дыхание, отчего грудь колыхнулась под майкой. – Я не видела ни твое фото, ни пост в Инстаграмм, я вообще не подозревала о твоем существовании, но… – тут она уже не скрывала горькой усмешки. – Ты ко мне приходил во снах. Не раз и не два. С детства, наверное. Я думала, что, будучи неисправимой фантазеркой, придумала некий образ идеального принца. И образ вжился в меня, слился с моей реальностью, неким образом перейдя в мои сны. И тут… ты. Злой. Агрессивный. И ненавидящий меня. Ах, да… И так же говорящий про сновидения, из чего я могу сделать вывод, что снюсь тебе.

Она закончила говорить и выжидающе посмотрела на Демида.

Демид, чувствуя, что уже созрел для того, чтобы свернуть её алебастровую шейку, медленно поднял руки и зааплодировал.

Кира в ответ приподняла брови.

– Я рада, что развеселила тебя.

Она, поставив ладони на подлокотники кресла, начала подниматься, собираясь сбежать.

О, нет, детка, кто же тебя отпустит из логова зверя.

– Села на место!

Вся бархатистость и наигранная нежность испарились из голоса Демида, уступив место стали и обжигающему холоду. Демид сбросил маску почти учтивого хозяина и парня-наглеца, что желал только одного – её тела. Теперь перед ней сидел холодный делец, в чьих руках находилось многомиллионное состояние и от чьего умелого управления оно приумножалось. Тот, под чьим руководством трудились тысячи людей, который взвешивал свои решения и был беспощаден к тем, кто вставал у него на пути.

Кира замерла, моргнула, и всё же опустилась назад.

– Что ж, – пришла его очередь откровения. И он был уверен на все сто процентов, что Аристокрачтоке не понравится услышанное. – Откровенность за откровенность. Люблю в людях подобное качество. В наше прогнившее время человек, умеющий говорить истину – редкое явление. Я оценил твою смелость, Киииррра. А теперь слушай меня, кроха. И внимательно. Это даже хорошо, что ты ни черта обо мне не знаешь, милая, тебе же легче будет спать. Хотя… Ни хера тебе легче спать не будет, я об этом позабочусь. Стоп! – он вскинул руку кверху, раздражаясь все сильнее. Она своими признаниями и рассуждениями выбила его из задуманного плана. – Я дал тебе высказаться, теперь говорю я. А ты сиди и слушай. До недавнего времени я понятия не имел, кто ты. Не знал, что ты, мать твою, реальна. Что существуешь. Но да, милая, вот тут ты права…Ты всегда, как чертово проклятье, была со мной. Вот тут, – он поднёс к виску два пальца и постучал по нему. – Каждый день, на протяжении всей моей жизни. Что распахиваешь глазки? Думала, я не сделаю обратного признания? Буду юлить? Херушки. Я абсолютно совершенно не верю в мистику, не тот характер и уклад жизни. Но… Какая-то чертовщина присутствует. Потому что ты, – тут он уже указательный палец направил на Киру, не без удовольствия заметив, как она бледнеет на глазах, – всегда была со мной. Каждую долбанную ночь ты мне снишься. Как себя помню. Ты и только ты. А вот теперь скажи мне, Кииираа, что должен испытывать человек, когда образ другого преследует его изо дня в день? Из года в год…

– Ненависть.

– Умная девочка.

Её трясло. Он видел, как по нежной коже побежали мурашки, как участилось дыхание, и, чтобы как-то справиться с физическими проявлениями подкатывающего страха, Аристократочка охватила плечи руками, не подозревая, что тем самым сковывает свою грудь, и ложбинка прорисовывается сильнее, углубляется, делается более доступной. Демид сжал зубы. Ему не привыкать к стояку в штанах, в данном случае в шортах. Всё, что касается Аристократочки, не поддается контролю.

– Значит, ты меня ненавидишь?

– Зачем спрашиваешь, если знаешь ответ? – он зло усмехнулся.

Напить бы сейчас. Но нет. Алкоголь – слабость, он для слабаков. А у него ночь только начинается.

– Я не понимаю, – она пыталась что-то говорить и дальше формировать мысли, но с каждой прошедшей минутой у неё это получалось всё хуже. – Выходит… мы снились друг другу. И не были знакомы… Но…

Она сдалась, не договорила, шумно выдохнула.

– Ничего не понимаю.