Поцелуй со вкусом манго

— Мюриэл Пэрси-Баррэт поможет тебе освоиться, — сказал ей Джеймс. — На чайных плантациях она пользуется большим авторитетом. Мюриэл расскажет тебе все, что нужно знать о ведении домашнего хозяйства. Она весьма польщена тем, что я попросил ее сопровождать тебя во время путешествия на корабле. Вы с ней обсудите вопросы, в которых я не силен.

Мысль о том, что у нее уже есть друг, вселила в Тилли уверенность.

— К тому же неподалеку будет Кларри, — произнесла она.

— Белгури очень далеко от моего дома, — сухо повторил Джеймс. — Мы почти никогда не встречаемся.

— Кларри говорила, что мы с ней можем видеться в Шиллонге, когда я буду ходить там по магазинам, — не сдавалась Тилли.

— По магазинам? — с сомнением переспросил Джеймс. — Если тебе что-нибудь понадобится, лучше заказать это в Калькутте или здесь. Впрочем, Мюриэл тебе все это растолкует.

Тилли оставила эту тему. Она не хотела вступать в препирательства по поводу Кларри. Она уже поняла, что у мужа Кларри, Уэсли, возникли какие-то противоречия с Джеймсом в деловых вопросах. Но это не помешает ей поддерживать отношения с Кларри, которая многие годы является другом ее семьи.

Они поговорили о питомцах Джеймса: о его охотничьих собаках, пони и говорящей птице по имени Синдбад. Теперь страхи и сомнения прошлой ночи казались Тилли нелепыми, они растаяли под ласковым солнцем на свежем морском воздухе. Джеймс напился, потому что волновался по поводу брачной ночи, так же как и она. То, что взрослый мужчина может чувствовать себя по-детски неуверенным, пробудило в ее душе нежность к нему.

В тот вечер они с большим аппетитом поужинали в столовой и рано отправились наверх. Джеймс задернул занавески, и они разделись под крики чаек, топчущихся на карнизе за окном. Оставив на себе нижнее белье, Тилли забралась под одеяла. Джеймс полностью разделся и нырнул следом за ней. От него пахло солнцем и песком. Нагретая за день кожа Тилли горела. Затаив дыхание, девушка ждала.

— Можно я распущу твои волосы, Тилли? — спросил Джеймс.

— Ах да, конечно.

Она потянулась, чтобы их освободить, но он остановил ее.

— Позволь мне.

— Если хочешь.

Он не спеша вытащил шпильки из ее локонов, и они рассыпались по плечам. От прикосновений мужских пальцев к ее лицу и шее по телу Тилли пробегала дрожь.

— Много шпилек, правда? Мать всегда сетовала, что мне нужна их целая уйма, а я постоянно их теряю.

Джеймс стал нежно целовать кудри, обрамляющие ее лоб, затем коснулся губами ресниц, щек, подбородка. Он провел языком по ее шее, груди, затем неуклюжими крупными пальцами развязал тонкие тесемки на ее сорочке.

— У тебя вкус моря, — сказал Джеймс неожиданно мягким низким голосом.

— Правда? Это, наверное, не очень приятно. — Сердце Тилли бешено забилось, и она ощутила в животе странное тепло. — Мне следовало принять ванну перед ужином.

Она старалась говорить ровно, несмотря на то что у нее перехватывало дыхание.

— Но мне очень хотелось есть после нашей прогулки.

Джеймс стянул с нее сорочку, высвобождая грудь. Взглянув на нее, он ахнул:

— Ты прекрасна, Тилли! Как спелый фрукт.

Девушка неожиданно прыснула. Он нахмурился.

— Что тут смешного?

— То, что ты говоришь, — пролепетала она.

Джеймс отстранился.

— Я не позволю, чтобы надо мной смеялись. Особенно моя молодая жена.

Тилли приподнялась на локтях.

— Я смеюсь не над тобой, честное слово.

— Но впечатление именно такое.

Джеймс сел на кровати и потянулся за портсигаром. Тилли испугалась, что близость, делающая их брак законным, так никогда между ними и не произойдет. Тогда Джеймс уплывет в Индию и, передумав, отменит ее переезд, а она окончит жизнь старой девой на содержании у своей сестры в продуваемом всеми ветрами Данбаре. Сейчас как никогда Тилли понимала, что ей очень хочется, чтобы ее брак с Джеймсом Робсоном стал законным. Ей в душу закралось подозрение о том, что плотская сторона супружества может быть гораздо интереснее, чем это описала Мона во время короткой подготовительной беседы.

Потянувшись, Тилли забрала портсигар и зажигалку из мускулистых рук мужа.

— Прости меня, я часто говорю лишнее и смеюсь невпопад, но это только потому, что я нервничаю. Все мои родные злятся на меня за это. Вернись и отведай фрукт. — Она улыбнулась и залилась румянцем, смущенная собственной развязностью. — Мне понравилось.

— Правда? — спросил Джеймс с сомнением.

Она положила его ладонь на свою левую грудь.

— Чувствуешь, как бьется мое сердце? Оно не бьется так быстро даже тогда, когда я играю в теннис.

Хохотнув, Джеймс погрузил лицо в ложбинку между ее грудей.

— Какой пир меня ожидает, миссис Робсон! — воскликнул он.

Тилли сдавленно засмеялась, а он принялся пылко целовать и ласкать ее.

Оседлав ее с решительностью жокея-чемпиона, Джеймс заставил ее кричать от удовольствия и возбуждения. Пухлый живот и бедра Тилли пронзала дрожь изысканного наслаждения. Она металась по смятой постели, взмокшая и разгоряченная их любовью, не заботясь о том, что при этом растрепались ее волосы. Тилли чувствовала себя богиней, сжимающей рог изобилия. Возможно, она даже сказала это вслух в пылу страсти.