Поцелуй Спящего красавца

- У вас с собой даже одеяла нет? – спросил рыжий студент, устраиваясь на ночлег.

У него-то одеяло было – клетчатый плед, в который он сразу завернулся.

- Ничего, мы поделимся, - тут же решил Стефан. – Я отдам мастеру своё одеяло, а мы с тобой, Тео, прекрасно поместимся под твоим.

Рыжий Тео заворчал, но спорить не стал, и Спящий красавец взял предложенное одеяло, укутывая меня и себя с преувеличенной заботой.

- Спасибо, ребята, - поблагодарил он, прижимая меня к себе, пока я старалась незаметно его отпихнуть, - малыш Крюмель совсем продрог. Надо его согреть.

Я боксанула его кулаком в бок, но колдун только тихо рассмеялся и устроился поудобнее, лежа на боку и уложив меня перед собой, спиной к себе.

- Не трепыхайся, Крошка, - шепнул он мне на ухо, обнимая меня сзади, - иначе это выглядит подозрительно.  Хотя… нет, трепыхайся. У тебя это так миленько получается, - и он, посмеиваясь, прижал меня к себе, пощипывая за бока.

Я сразу перестала пихаться, но не потому, что выглядело подозрительно, а чтобы не доставлять кое-кому удовольствия. Потому что посмеивался Спящий красавец очень уж радостно.    

 Флейта тем временем завела новую мелодию, и Брайер перестал заигрывать, замерев, а потом приподнявшись на локте.  Я с удивлением посмотрела колдуну в лицо снизу вверх и увидела, что он встревожен и взволнован. Из-за песенки?..

Знакомая мелодия… Чуть монотонная, чуть унылая… Как ночной ветер… Но в то же время, проникающая в душу, в сердце… И тут я вспомнила этот мотив.

- Откуда вы знаете эту песню? – отрывисто спросил Брайер, и студент перестал играть.

- Просто песня, - ответил Стефан, подбрасывающий в костёр ветки. – У нас её поют все. Колыбельная.

Флейта снова повела монотонную мелодию, а Стефан тихонько запел:

- Усни молодым и проспи сотню лет,

Пусть воет метель,

Сокровища наши я сберегу -

Любовь мою и твою свирель.

Тьме ведомо многое, тьма тяготит,

Усни молодым –

И знать ты не будешь ни зла, ни обид,

Не плачет, кто спит.

Усни молодым и проспи сотню лет.

Поверь, так бывает -

Кто спит, тот не знает, ни горя, ни бед,

Страданий не знает.

Я выразительно посмотрела колдуна. Даже я знала мелодию – в моём мире в прошлом году ЮНЕСКО признала её всемирным наследием культурной значимости. За право назвать эту песню своей национальной песней выступали пять кантонов и две страны, но первенство было отдано округу Швабия. Ничем, между прочим, не примечательная песенка – было бы из-за чего спорить. Обыкновенная колыбельная, как сказал Стефан – под такую только зевнуть и уснуть. Я и в самом деле зевнула, и колдун тут же набросил мне на плечо краешек одеяла, устраиваясь за моей спиной.

- Спи, - велел он. – Я-то выспался, а вот тебе надо отдохнуть. А я пока подумаю, что тут происходит…

Разумеется, он уснул через десять минут. Я слышала его тихое посапывание, и ко мне сон совершенно не шел.

Моя вторая ночь в новом мире не принесла мне ни спокойствия, ни надежды, ни стабильности. Стать немой, быть привязанной к колдуну, который мог оказаться настоящим чудовищем, а вовсе не милым мальчиком, которого хотела убить злая волшебница – такое и в кошмарном сне привидеться не могло.

Но это случилось, и с этим надо было как-то жить.

Хотя… Брайер походил на злобного колдуна так же, как я – на прекрасную принцессу. Но если верить фее Карабос, я и была принцессой, и мой спутник в этом не сомневался, так может и он сам – всего лишь видимость милого легкомысленного парня.

Ага, милый парень с замашками тирана.

Цветочный деспот и медовый манипулятор.

Может, мне самой на него донести? Только кому доносить? Есть у них тут полиция, или инквизиция, или какая-нибудь гильдия магов?

Спящий красавец сладко посапывал, укрывшись одним одеялом со мной и прижимая меня к себе как… как плюшевую зайку! Я скинула руку колдуна, но он тут же умудрился закинуть на меня ногу.

Очень замечательно!..

Даже во сне он вёл себя, как отменная няшечка, и это заставляло сомневаться. Какое тут чёрное колдовство? Но разве я – не жертва его чар и заклинаний? Привязана к нему без шансов на освобождение, восторженно таращусь, а надо бы его ненавидеть.

Костёр почти прогорел, и остались только красноватые угли, которые то вспыхивали, то притухали в темноте. Толстяк Помбрик и рыжий Тео ворошили угли палками и о чём-то шептались. Когда к ним подошёл Стефан, шёпот толстяка стал немного громче.

- Не сходите с ума, - раздался спокойный голос Стефана. – Очень странно слышать подобное от тебя, По. Ложитесь-ка спать.

Он зевнул и отошёл к своему месту, демонстративно повернувшись к шептунам спиной.

Помбрик тоже побрёл спать, а Тео, недовольно засопев, отправился к Стефану и долго возился, прежде чем устроиться с ним под одним одеялом.