Поцелуй Темной Луны

Образ каждого ликана, с которым Кит когда-либо сталкивалась, возник у нее голове. Их гротескная внешность, их жажда крови, их беспорядочные предпочтения. Они все были опасны, будь-то мужчина, женщина или ребенок. Кит не могла представить, что такой твари позволено существовать, связывает вас кровное родство или нет.

Понятно, что ей была незнакома материнская любовь. Воспоминания о своей собственной матери были слишком смутными, но она бы никогда не поступила, как мать Рэйфа, глядя сквозь пальцы на уродство собственных детей. Дрожь пробежала по ней. Никогда она бы не сделала этого, и не то, чтобы она намеревалась испытать это.

Итак, она потомок Маршана. Но это не значит, что она проклята, что она такая же, как Рэйф.

Она сделала несколько глубоких вдохов, говоря себе о том, что это не конец света. Быть потомком рода Маршана не означает быть ликаном.

Да, у них общее ДНК. И что? Все что ей нужно, так это быть уверенной в том, что она никогда не позволит себе забеременеть от ликана. Она не как мать Рэйфа, дремучая девчонка, не имевшая понятия о том, как обезопасить себя. Ей даже не нужно было бросать охоту. Она держала ситуацию в руках. Она занималась этим до двадцати шести лет, не вызывая пророчество, и все время выставляла себя ликанам.

Подняв подбородок, она поклялась с уродливой усмешкой.

– Я не буду сосудом для какого-то ликана. Не беспокойся обо мне. Я могу контролировать себя и обойтись без того, чтобы дать жизнь…

– Кому? – челюсть его сжалась. – Не дать жизнь кому?

Ему. Подумала Кит, но не посмела произнести это вслух. В его глазах вновь вспыхнул огонь угрозы. На долю секунды контуры его лица размылись, и она испугалась, что он обратиться прямо перед ней.

И Кит возненавидела этот страх, возненавидела то, как ее дыхание то замирало, то ускорялось, возненавидела то, что он заставлял ее чувствовать себя вновь потерявшейся девочкой, маленькой и слабой, которая видела, как ее мать превратилась в чудовище из ночного кошмара.

– Мне, ты хотела сказать, – прорычал он. – Думаешь, что я чудовище, Кит. Ну же, скажи это.

Кит с трудом сглотнула огромный ком в горле.

– Все ликаны такие. И неважно, какой твой вид, – ты не человек. Тебе не хватает контроля, совести. Ты такой же, как и они…

– Нет, это не так. Если бы я был, как они, ты бы была мертва, – его взгляд прожег ее насквозь. – Хуже, чем мертва.

Кит задрожала. Он говорил правду.

Она замотала головой, неспособная принять, что ему можно доверять. Нет, даже если у него есть малая часть крови ликана, – у него была склонность к убийству. Один плохой день – и он поддастся ей.

– Я допускаю, что, очевидно, есть разница в смешанных видах, – сказала она. – Возможно, ты не так управляем кровью, но…

– Давай просто ты признаешь, что ничего обо мне не знаешь. – Слова срывались с его губ. Лицо стало таким суровым и серьезным, что у дрожь тревоги пробежала по ее спине. – Ни черта. И, по этой же причине, ты ничего не знаешь о себе.

Кит нахмурилась.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Проверим все в реальных условиях, Кит. – Его рука внезапно двинулась, чтобы схватить ее лицо, длинные пальцы обхватили затылок. Большим пальцем надавил на мягкую плоть ее щеки. – Ты похожа на меня намного больше, чем желаешь признать. – Взгляд его бродил по ее лицу, задерживаясь на губах. – И ты снова хочешь меня, не важно, кем я являюсь.

Кит пыталась мотнуть головой, отрицая, но он удерживал ее голову на месте, пальцы плотнее сжимали ее горло.

– И… – он поднял свои глаза, в центре которого танцевали языки пламени, к ее, – теперь ты не просто потомок рода Маршана.

Кит моргнула. Как она и предполагала, ничего простого быть не может, что касается Маршана,

– Ты много больше, чем просто потомок, – прошептал он.

Больше?

– Ты – это я.

– Что?

– Такая же, как я, – поправил он себя. – Дувенату. Я обратил тебя после того, как тебя ранили. Это единственное, что я мог сделать, чтобы спасти тебя. – Давление пальцев на лицо увеличилось, как и его глаза, буквально буравившие ее.

– Нет. Ты сказал только, что я потомок рода Маршана, что я потенциальный носитель… – с упреком произнесла она, умоляя. – Как я могу быть дувенату? Как ты мог меня обратить?

– Ты же помнишь, что произошло на парковке. Ты знаешь. Тебя подстрелили, и ты умирала, – губы его сомкнулись в унылую линию. – Я спас тебя единственным способом, которым мог. И не жалею.

– Нет? – Кит вздрогнула от своего тоненького голоска. – Хорошо, я жалею! – Он обратил ее в то, что она ненавидела больше всего на свете. В то, за чем она беспомощно наблюдала, превращалась ее мать. К горлу подкатила желчь. – Ты знал о моих родителях. И ты обратил меня. Точно так же, как тогда какой-то ублюдок заразил мою мать. Ты должен был позволить мне умереть.

В его глазах вспыхнуло сильное чувство, затем исчезло, взгляд его возвращался к твердости, неясной мрачной тьме.

– Я не мог.

Она отпрянула от него, освобождая лицо от захвата его руки.

– Не прикасайся ко мне!