Поцелуй в подарок или Ванильным барышням вход воспрещён

Я окинула комнату взглядом. Из техники здесь есть всё: холодильник невозможным размеров, варочная панель, духовка, микроволновка, тостер, соковыжималка, блендер, кофемашина и ещё куча всякой неизвестной фигни, которым я не знала ни названия, ни предназначения.

- О, уже проснулась, - Леша обернулся, чтобы улыбнуться мне. - Доброе утро. Не спится?

Да уж, поспишь тут. Не могу сказать, спала ли я после того, как вся честная компания удалилась из комнаты. Я слышала, как Леша что-то объяснял незнакомому парню, и как тот в ответ фыркал. Когда голоса стихли, я просто прислушивалась к каждому шороху, ожидая, что всё повторится.

Я немного поспала, когда начало светать. Но уже в шесть утра мой мозг пробудился, отказываясь признавать, что ещё слишком рано.

- Да, - киваю я, - что-то не хочется. Что ты делаешь?

- Хочу приготовить сырники, - Лёша шевелит ложкой, показывая, что дела идут не очень хорошо.

Я подошла к нему, встала рядом, чтобы заглянуть в миску, стараясь не обращать внимания на внезапно затрепетавшие ноздри, уловившие приятный хвойный мужской аромат.

- Жидко слишком, - говорю я, протягивая руку к ложке. - Дай мне.

- Ты умеешь? - удивляется Лёша.

- Конечно, - робко улыбаюсь я, потупив взгляд под его мягким взором. - Лучше всё-таки получаются оладушки или панкейки, но и сырники выходят сносные. Давай я приготовлю.

Лёша отпускает столовый прибор, отступая назад, освобождая мне доступ. Я беру ложку в руку - ого, горячая какая.

- Сильно же ты взбил творог, - против воли усмехаюсь я.

- А что не надо было? - хмурится он.

- Это же не блины. Творог не взбивают, достаточно просто размять комочки вилкой.

- Да? Чёрт!

Я подсыпала муки, снова перемешала. Достаточно.

- Можешь поставить сковороду на плиту, налить немного масла?

- А, - Лёша почесал макушку, видимо, вспоминая, где у него находятся сковородки, - сейчас.

Он выполнил мою просьбу. Я насыпала немного муки на разделочную доску, принялась катать творожные шарики, затем обваливать их в муке, придавливая, после чего уже опускать на скворчащую сковороду.

- Почему ты встал так рано? - спрашиваю я. - Тоже не спится?

- Нет, - хмыкает он, - я бы с удовольствием поспал. Но ещё неделю работаю, а потом снова за учёбу.

- Работал на каникулах вместо того, чтобы отдыхать?

Я почему-то думала, что обеспеченным парням, живущим в столице, не нужно работать. Они только и делают, что тусуются. Но Леша явно не такой - Кире повезло.

- Ну, мои родители не такие лояльные. Отец хочет, чтобы я сам понял, как зарабатываются деньги.

Я удивленно поднимаю брови, Леша смеется.

- Нет, не то, что ты подумала. Они меня обеспечивают, но и работать я должен.

Сложно все, и я даже не собираюсь в это вникать.

- И ты решил приготовить сырники перед тем, как уйдешь на работу?

- Ага, - улыбнулся Лёша, - хотел сделать Кире приятное.

Где-то глубоко внутри кольнуло. Блин, нельзя завидовать! Это нехорошо! И никакой пользы от этого чувства нет - оно только разъедает сознание. Ненароком можно свернуть не на ту тропу, двигаясь за кем-то, повторяя его движения. Я верю, что у каждого своя судьба и каждому уготована своя безумная любовь, поэтому нельзя смотреть на чужого мужчину, пусть он и красив, и добр, и умен.

- Ой, извини, я испортила твой сюрприз. - Я виновато поджимаю губы.

- М-м-м, - протянул Лёша, - как вкусно пахнет. Если бы не ты, то эта смесь отправилась бы в мусорку. У меня бы не получилось. А так хоть сырники все-таки окажутся на столе.

Я заботливо перевернула каждый сырничек. Они не успели сильно поджариться, но уже позолотели. Теперь у меня на сковородке шесть маленьких солнышек - отличное начало дня...

- Лёха, только не говори, что сегодня пятница! Твои кулинарные эксперименты вновь воняют на всю квартиру!

Беру свои слова обратно, это не отличное начало, и день, похоже, будет и того хуже. На кухню вразвалочку входит высокий парень. Вчера я плохо его рассмотрела, помешал испуг. И хотя при виде него я невольно сжалась, все же смогла ненавязчиво окинуть его взглядом.

Он выше Леши сантиметров на пятнадцать - не меньше. Сейчас на голове полный беспорядок, хотя я почти уверена, что его прическа называется Гитлерюген. Бока короткие, а основная масса волос должна быть зачесана вверх, набок, назад - тут уж кому как больше нравится. Сейчас же вся копна падает на его лицо. Но даже так можно увидеть, что глаза у него темно-карие, почти чёрные. Он недовольно взирает ими на меня и Лёшу.

У его носа вогнутая спинка и крупный закруглённый кончик. Его он сейчас очень усердно морщит, словно аромат сырников вызывает у него рвотные позывы. Подвижные брови и губы скорчены в гримасе неприязни.

- О, пардон, Леха, - парень останавливается, замечая меня у плиты, - ты ещё кто?

- Яр! - резко отвечает Леша. - Не прикидывайся! Я ведь знаю, что ты вчера не был пьян, поэтому всё прекрасно помнишь!

- А, так это твоя заморская принцесса? - Он сделал в воздухе кавычки. - Не ожидал от тебя, брат, не ожидал.