Поцелуй Валькирии

Какие глупые посещали ее временами фантазии, попробовала Адель успокоить себя. Поблизости продавали сэндвичи с копченым лососем и плавленым сыром, стакан наполняли сладким байховым чаем — многим лучше смертоносной фугу и жидкости болотного цвета. На прилавке газетчика свежая пресса пестрела фотографиями убитого Фольке, статьи воспевали его заслуги и благородное происхождение. «Шведская королевская семья в трауре», «Бердатотты оплакивают своего знаменитого родственника», «Весь мир возмущен преступлением израильтян». Адель купила одну из газет — на память.

С едой она вернулась на заднее сиденье такси и сделала неопределенный жест водителю:

— Через час нужно вернуться к музею. — Закончится экспертиза, можно будет забрать чек.

Лицо таксиста выдавало в нем славянина, с гадкой примесью хазарской и монгольской крови. Тем не менее, он прилично управлял машиной, не бранился и не расспрашивал. Странное дело, водитель будто наслаждался — ездой, солнцем, шумом, легкомысленная улыбка блуждала на его губах. Над лобовым стеклом Адель заметила приклеенную фотокарточку с белоснежной яхтой.

— Нью-йоркские таксисты много зарабатывают? — спросила она, надменным изгибом брови скрыв интерес.

— Вы о яхте? — на курносой физиономии засияла щенячья радость. — Мечта! Когда накоплю деньжат… Эх! И айда — в море!

— Как вас зовут? — Адель развернула бумажный пакет с сэндвичем.

— Жердин. Николай. Ник.

— Русский… — усмехнулась Адель. — Я так и подумала.

В музее она пробыла без малого час, а когда появилась, распорядилась:

— Банк «Чейз Манхэттен».

— Я вас разбужу, — пошутил водитель, но пассажирку не тронуло его веселое расположение духа. Плечо ныло, и Адель поморщилась.

Мимо театров и кафе Бродвея такси следовало к деловым конторам Уол-стрит. Из дверей банка она появилась, прижимая футляр к груди.

— Обратно, — всю дорогу в Челси она спала.

Водитель иногда поглядывал в зеркало на сонную пассажирку: из идеальной прически выбилась прядка, камень черт оттаял, разгладился, ожил, твердые губы стали нежными. Беззащитная, словно ребенок, она казалась по-настоящему красивой.

Такси остановилось у дома, но Адель не вышла. Почему она вернулась назад? Теперь у нее были деньги, она могла бы подыскать квартиру… Из окна Адель видела Ясу, которого мальчишки загнали на дерево у подъезда. Толстяк, он медленно карабкался все выше и выше, а дети внизу орали:

— Узкоглазый, только покажись в школе! Только сунься! Сиди на дереве, желтая обезьяна — самое место!

Адель передала Нику купюру, и тот расплылся в улыбке.

— Завтра в девять ты можешь подъехать сюда и заработать еще, — Адель не собиралась каждый день менять шоферов, а от странного нечто под русским именем она знала, чего ждать — только глупого «виляния хвостом». — Мои условия: я не плачу чаевых, но займу весь твой рабочий день, так что простаивать, ожидая клиента, не придется. Время обеда оговаривается.

— Специально для вас приобрету подушку и плед! — восторженно отреагировал таксист.

Адель задумалась: ее расходы на такси оказались непозволительно велики, но разве возможность выспаться не стоила их? Завтра она займется поисками жилья.

Адель прошла к подъезду. Ровесники Ясы кричали, что жиртрес переломает ветки, а Яса демонстрировал чудеса ловкости. Одинаковые в школьной форме, они походили на маленьких солдат. Ей вспомнились колонны юнцов «вервольфа», одетых в черные школьные кителя с золотыми пуговицами. «Волчата» выросли в благоговейном трепете перед танками и самолетами, произносили фамилии Гитлера, Геббельса, Геринга, как имена святых, и шли, отбивая шаг и держа наготове фаустпатроны.

Преследующие Ясу мальчишки, повисев на нижнем суку, прыгнули вниз. Адель, повесив футляр на шею, уцепилась за дупло, перекинула ноги на крепкую ветвь, а оттуда поползла вверх. Из-за боли в плече на левую руку рассчитывать не приходилось, и продвигалась она достаточно медленно.

— Моя мама никогда не позволит себе лазить по деревьям, — неприветливо раздалось с вершины.

Сделав замечание, Яса смущенно отвел глаза. Из его ранца торчал зонт и пакет с шедеврами японской кулинарии — школьный обед остался нетронутым. Вот почему Яса худел.

Адель изучала окна напротив: кухня с яркой пачкой хлопьев на столе и, соответственно, графином апельсинового сока в холодильнике, мягкая мебель гостиной, люстра и телевизор с маленьким экраном, показывающий черно-белые мультипликационные фильмы Диснея, балкон с плетеной мебелью и столиком для чая или кофе, а выше — детская с разрисованным самолетами потолком.

— И часто ты забираешься сюда?

— Каждый день.

Бедному ребенку никак не получается быть, как все, вздохнула Адель. Она спустилась вниз, внимательно оглядела одноклассников. Судя по всему, мама стригла Ясу сама и обувала сына в строгие ботинки. Если Адель посоветует Томико вручать, отправляя в школу, сыну бутерброды, непременно обидит бедную женщину.